Книга Первая кудесница Империи, страница 67 – Колин Ви

— Дедушка не смог принять выбор тёти — Летиции Григорьевны Делессер. Будучи молодой и мечтательной барышней, она полюбила юного польского поэта и сбежала с ним в дальние края. Дед затаил злобу на всех приезжих и, в том числе, на мою мать. А когда Летиция, ставшая по мужу Скаржинская, узнала, что я тоже влюбилась в простого мужчину, начала писать мне и всячески поддерживать. Конечно, потом она вышла замуж за богатого вдовца и оставила мне в наследство эту лавку. Вот так я тут и кукую днями напролёт. Жду, когда дедушка отойдет от своей ярости и прекратит распространять слухи, будто у меня тут нечисть водится, да и сладости прокляты.

История Лизи звучала как сказка, затягивала и завораживала. Перед глазами проносились образы и события. Почти всё было правдой — кроме того, что её муж был простым жандармом. Совсем не простой у неё мужчина... но по долгу службы ему многое приходилось скрывать. Прямо как моему генералу.

Под ложечкой болезненно сжалось от одной только мысли о Дмитрии Львовиче Шувалове.

Медленно прикрыла глаза — и так же неторопливо открыла их. Мысли о недоступном мужчине пагубны для девушки… в любом из миров.

— Лизи, я так хочу тебе помочь, — прошептала я и положила ладони на её кисти — просто в знак дружбы. Не могу объяснить, но меня тянуло к этой женщине. Хотелось стать ей другом.

— За свою недолгую жизнь я усвоила одну простую истину: слухи чаще всего порождает человеческий ум. А для того, чтобы вспыхнул костёр сплетен, достаточно одной-единственной спички, — сделала паузу, наблюдая за реакцией.

В её взгляде на мгновение мелькнуло понимание.

Я продолжила:

— Что скажешь, если я, со свежим взглядом, попробую найти эту «спичку» и пройтись по вашей истории заново?

Удочку закинула. Осталось только ждать.

Лизи колебалась. Минуту. Вторую. Что же там, за прилавком? Почему она с готовностью рассказала мне свою жизнь — и не может выговорить это? Или… кто там, если мой дар, как будто об стену, не видит ничего подозрительного в этой лавке?

Беременная женщина схватилась за живот и согнулась. Я осторожно отступила от лавки. Боль тут же отпустила, и к Лизи вернулся здоровый цвет лица. Интересно…

— Барыня, пожалуйста, не беспокойтесь. Всё в порядке. На днях я тоже решила заглянуть, что там под прилавком, — и чуть не умерла от боли. Подумала, что дитя не любит, когда мамка слишком много на себя берёт. Вот и сижу почти весь день без дела… Ни подруг, ни родных рядом.

— Лизи, пожалуйста, обращайся ко мне по имени! — взмолилась я. — «Барыня» звучит слишком непривычно.

— Полина...

Я покосилась на прилавок. Нет, не нравится мне то, что под ним прячется и как это влияет на Лизи. А мне так хотелось бы ответить ей тем же — теплом и пониманием.

Прошлась по помещению, любуясь тем, как всё красиво разложено и словно кричит: «Купи меня!» От этого было ещё страннее, что покупателей — ни одного.

— Лизи, ты мужу рассказала о странностях, что с тобой происходят?

— Нет. Он и так в последнее время весь в работе. Говорит, его перевели в какой-то новый отдел по расследованию «странного», вот я и решила не пугать его лишний раз. А это точно наш первенец — такой резвый!

Она с нежностью погладила животик, и у меня защемило сердце.

Я осторожно коснулась фарфоровой куклы на деревянной полке. Взглянула на улицу — там уже начинались сумерки, и я полностью доверилась своему дару.