Книга Три желания, страница 47 – Майя Марук

— За тобой приятно наблюдать, — сказал джинн. Я промолчала и продолжила читать.

Древних арабов хоть и не интересовал рай, как таковой, зато интересовали сады, как символы земного благополучия и оазисы, которые создавали те самые джинны. И места, созданные огненными демонами посреди пустыни отличались от природных садов.

На одной из страниц мама рассказывала плохо расшифрованную легенду. Она не попала в финальную версию публикации, потому что она не была уверена в правильности перевода. Но в черновике, который я сейчас просматривала, записи сохранились. В них неизвестный персонаж рассказывал об одном из таких оазисов.

Мама предположила, что эти события могли происходить на территории восточной пустыни, но прямых доказательств этому не было. Как и имен участников этой легенды. Или не легенды. Речь шла о воре или разбойнике, точный перевод не известен, который то ли прятался в пустыне от правосудия, то ли что-то искал, но поиски эти не увенчались успехом. Человек провел в пустыне больше ста дней и ночей без еды и воды. Так гласила легенда, но мама сделала пометку о том, что сроки тоже могут быть переведены некорректно, или имеет место преувеличение. Тем не менее, среди песков неизвестный вор провел достаточно времени, чтобы заработать опасное для жизни обезвоживание. Он потерял верблюда в песчаной буре, воду и запасы еды закончились, а дождей не было так долго, что все природные резервуары были пусты. Ночью он изнывал от холода, днем от жары. И вот, уже находясь на грани смерти, он увидел оазис. Но необычный оазис. Среди зеленой травы и чистой воды пылали лианы с огненными цветами. Это было так красиво, что сначала вор подумал, что это предсмертный мираж.

— Это был твой оазис, — я повернулась лицом к джину и кончиком носа дотронулась до его подбородка.

— Это был не оазис, а кладбище.

— Кладбище?

Джинн махнул рукой и каньон исчез. Вокруг остался прекрасный сад, состоявший из зеленой травы и черных лиан, усыпанных огненными цветами. Великолепную картину райского райского кладбища портил только мальчик, из которого одна из лиан и росла.

— Здесь была похоронена моя дочь.

— Джинны все таки умирают?

— Нет. Не умирают. Чистокровные джинны. А вот наши потомки от людей…

Фитир подошел к одной из лиан, дотронулся до нее рукой, и она запылала огненными жилами. Рисунок завораживал своей опасной красотой.

— Я всегда считала, что от джинна невозможно забеременеть. Ваш огонь не совместим…

— С обычными женщинами, — кивнул демон. — Это правда. Но не все женщины обычные. Она призвала меня еще в те времена, когда земли Египта называли Кемет. Ее звали Мернейт.

— Первая царица?

— Жена Джета, — кивнул джинн, — четвертого фараона первой династии. Когда мы с ней познакомились, она была юной, наивной и амбициозной. Она призвала силу богини Нейт, чтобы открыть для меня дверь в ее мир и заключить сделку.

— У тебя были дела на земле?

— Нет. Но мне было скучно, а эта тощая, вымазаная ритуальными маслами девица, показалась мне интересной.

— Приключение?

Джинн усмехнулся и продолжил рассказывать.

— В день нашей первой встречи она была ребенком: наивным, плохо образованным, погрязшим в невежестве того времени. Но, несмотря на юный возраст, она знала чего хочет.

— И чего она хотела?

— Власти, — джинн отошел от лианы и встал в трех шагах от меня. — Первым желанием Мернейт был фараон.