Онлайн книга «Сладкое вино любви»
Марк повернулся к ней, опершись на локоть. – Правда? – спокойно спросил он, ничуть не удивившись. – Не знаю. Так считает она. Или хочет, чтобы мы в это поверили. Ты слышал что-нибудь о вкладах в недвижимость? – Твоего отца? – Нет, матери. Марк ответил не сразу. – Я, помню, как-то говорил с ней об этом, и меня поразила ее осведомленность в этих вопросах. Она не упоминала о других вкладах, но я не удивлюсь, если ей приходилось частенько ими заниматься. Она говорила со знанием дела. Это явилось для Сюзанны неожиданностью. – Она никогда не говорила со мной о недвижимости. – А ты спрашивала ее? Сюзанна смерила его взглядом. Его лицо почти терялось в темноте, но глаза сверкали холодным блеском. – Зачем? – Значит, не спрашивала. А я, поскольку занимаюсь инвестициями в недвижимость, наверное, упомянул об этом, и вот завязалась беседа. Сюзанна хотела поспорить. Но у Марка железная логика. – Хорошо, – не сдавалась она. – Если бы тебе предложили определить, кто внес наибольший вклад в развитие виноградника, кого бы ты назвал? Марк задумчиво уставился в потолок. – Если речь о винограднике, то Карла, конечно. – Почему не маму? – Я дал бы ей приз за ведение бизнеса. А Карлу – за виноградник. – А мой отец? Чем бы ты наградил его? Марк подумал с минуту, потом сказал: – Я бы премировал его за лучшую рекламную кампанию. Он добился в этом невероятных успехов. Скажи кому-нибудь про Асконсет – и сразу вспомнят Эла. – Как ты думаешь, он был умен? Проницателен? Хитер? Был ли он хорошим бизнесменом? – Да, он был умен. Я всегда считал, что ему надо было стать сценаристом. Он обладал редким драматическим талантом и даром слова. – А бизнес? Марк усмехнулся: – Не знаю. Его инвестиции, которые он передал мне, так и не принесли дохода. Но я не хочу говорить плохо о покойном. Эл и сам смеялся над своей недальновидностью, а я, как видишь, выжил и без его вложений. Сюзанна повернулась к нему. – Почему я ничего об этом не знаю? – О том, что я выжил? – Нет, что инвестиции отца не принесли дохода. Марк помедлил с ответом. – А зачем мне было говорить тебе об этом? – спросил он, наконец. – Какой смысл? Зачем унижать отца в глазах дочери? – Потому что я должна была знать правду. – А правда в том, что он был хорошим человеком. – Правда в том, – возразила Сюзанна, чувствуя себя обманутой, – что он почти ничего не сделал для Асконсета. – Разве так считает Натали? – Натали этого не говорила, – возразила Джилл. Она лежала на спине, отодвинувшись от Грега как можно дальше, только чтобы не упасть с кровати. Он сел в постели, чтобы хоть как-то сократить разделявшее их расстояние. – Она на это явно намекает. Отец в ее книге выглядит каким-то недоумком. – Грег, я читала ее книгу. Она вовсе не имела это в виду. По словам Натали, все считали, что виноградником заведует Александр, а на самом деле все было не так. Ты же вырос здесь. Ты помнишь, чтобы отец принимал важные решения? – Я помню, что он рекламировал Асконсет повсюду. – Правильно. У него это отлично получалось. Но он ничего не знал о винограде и не умел подводить баланс. – Моя мать тоже не умела. Этим занимался бухгалтер. – Хорошо, – спокойно согласилась Джилл. – Позволь мне перефразировать. Он не просматривал счета, представленные бухгалтером. – А Натали? – Натали их регулярно просматривала. Если ты внимательно читал ее книгу, ты это должен понимать. Занавески тихо раскачивались от ветра, но в комнате было по-прежнему душно. Грег вскочил с постели и распахнул окно. Опершись о подоконник, он подставил лицо свежему соленому ветру, пахнущему грозой. Немного успокоившись, он заметил: – Она рассказывает об этом так, словно сделала все своими руками. – И ты никак не можешь с этим смириться, – сказала Джилл, но ее раздражение тоже улеглось, и эта фраза прозвучала скорее как утверждение, чем вызов. Ветер принес с собой запах листьев и земли и всколыхнул прошлое. В детстве Грег часто помогал сажать виноград, прореживать листву, собирать урожай. Ему было приятно вспоминать об этом. Но он не помнил, чтобы отец находился с ним рядом. – Хорошо, – сказал Грег. – Я готов кое с чем согласиться. Да, я допускаю, что отец потерял свой обувной бизнес, но ведь он был не единственным солдатом, который, возвратившись с войны, остался ни с чем. Допустим, Натали вкладывала деньги в недвижимость и передала Карлу бразды правления виноградником. Черт подери, она же была влюблена в него. Понятно, почему он ходил у нее в любимчиках. Джилл приподнялась с подушки. – Она всего лишь позволила ему управлять виноградником, потому что он лучше других знал, что надо делать. Это чистый прагматизм и больше ничего. Грег наклонил голову. – Может, она хотела наказать отца за то, что тот потерял фабрики? Она намеренно преуменьшает его роль, желая выставить себя и Карла в более выгодном свете. – Она вовсе не принижает Александра, – настаивала Джилл. – Она позволила ему заниматься тем, что больше всего ему удавалось. Грег выпрямился: – «Позволила». Вот видишь, она позволила ему заниматься рекламой. Как будто он идиот, которого надо кормить с ложечки. Джилл отвернулась к стене. – Бесполезный спор. Ты безнадежный тупица. Он подошел к постели. – Я пытаюсь понять. Пытаюсь поделиться с тобой своими мыслями. Разве ты не этого хотела? Сама же говорила, что я должен быть с тобой более откровенным. – Она не пошевелилась, и он смягчил тон. – Послушай, я пытаюсь понять мамину точку зрения, но это противоречит всему, чему меня учили в детстве. Меня учили, что отец – самый умный и сильный. А теперь выходит, что он вовсе таким не был. Джилл повернулась к нему. – Нет, она пытается сказать совсем другое. Она старается доказать, что была сильнее, чем вы о ней думали. Неужели это так плохо? – Нет, – ответил Грег. – Нет, конечно. Это многое объясняет. Если она на самом деле руководила Асконсетом, если была так поглощена работой, то мне понятно, почему у нее не оставалось на нас ни сил, ни времени. Я всегда ездил на каникулы вместе с отцом. У него были дела в Нью-Йорке и Филадельфии, но для меня эти поездки превращались в настоящий праздник. Я чувствовал себя… нужным ему. А мать… для нее я был обузой. Отец давал мне гораздо больше любви, чем она. |