Онлайн книга «Сладкое вино любви»
Через несколько минут принесли фонарики и аварийные лампы. Все собрались на кухне вокруг радиоприемника на батарейках, окруженные аппетитными ароматами. Оливии это напомнило те семейные фотографии, которые она реставрировала у Отиса. Она вспомнила, как рассматривала лица, убогую хижину, нищую обстановку, как завидовала близости этих людей друг к другу. Время и обстоятельства переменились, но сейчас всех, кто находится в кухне, объединяет то же чувство сплоченности. Зажженная лампа отбрасывает на лица тусклый свет, запахи пищи приносят с собой уют и покой. Она среди дорогих ей людей, за деревянным столом, посреди которого стоит радиоприемник. Тесс прильнула к матери, та обняла дочь. Саймон незаметно сжал руку Оливии в своей. Ее фотоаппарат не смог бы запечатлеть этот момент, но он навсегда остался в ее памяти, обрамленный в драгоценную рамочку. В это мгновение действительность показалась ей как никогда заманчивой. Но реальность многогранна, и, кроме подобной идиллии, в ней есть место всему остальному. Во-первых, виноградник. Ветер, что есть силы сотрясавший ставни и стены, бушевал на плантации. Судьба винограда висит на волоске. Об этом ни на секунду не забывал ни один из присутствующих. Во-вторых, в доме назревает буря, не имеющая ничего общего с «Хлоей». Грег все больше отдаляется от домочадцев. Он сидит в кухне вместе со всеми, но сам по себе, хотя и не может больше работать за компьютером. А Сюзанна поглощена стряпней, и по всему видно, что на этот раз она все делает без особого удовольствия. Чем это вызвано? Тревогой за судьбу Асконсета? И это люди, всеми способами старавшиеся не связывать свою работу и жизнь с вином и виноградником! Вряд ли такое возможно, подумала Оливия. Наверное, они прочитали книгу Натали. По лицу Натали она поняла, что угадала. Натали, несгибаемая и волевая, когда дело касалось виноградника, робко и нерешительно поглядывала на детей. А дети? Взглянули они на мать хоть раз? Нет. Даже когда Натали что-то говорила и все оборачивались к ней, Сюзанна и Грег не удостаивали ее взглядом. Все это должно вот-вот спровоцировать взрыв. Тревога, напряжение, затаенное недовольство – все назревало в течение дня, грозя разрушить хрупкое затишье. Оливия убеждала себя, что происходящее не имеет к ней никакого отношения. Она здесь чужой человек, Сибринги разберутся и без нее. Поэтому она читала вместе с Тесс в кабинете, играла в гостиной и ходила с ней в туалет, чтобы девочке было не страшно одной. Но стоило Оливии отлучиться, как Натали тут же принималась ее искать. Сюзанна была рада, что ей помогают мыть посуду. Тесс вскрикивала каждый раз, когда с крыши срывалась полоска шифера и с силой ударялась о стену. Оливии хотелось быть рядом с Саймоном. Одним словом, кухня больше всего подходила для того, чтобы переждать ураган вместе со всеми. Голоса радиоведущих заполняли томительные секунды ожидания, рассказывая какие-то смешные истории, призванные отвлечь внимание от «Хлои». Саймон снова вышел было, но почти сразу вернулся, вымокший и недовольный тем, что ему не удалось добраться до виноградника. – Правильно сделал, что вернулся, – сказала Натали, и Саймон кивнул, но Оливия чувствовала, что мыслями он там. Как, должно быть, ему тяжело сидеть здесь, в тепле, когда его питомцы гнутся под ветром и теряют драгоценные листья. Она осторожно выглянула на улицу сквозь ставни, но там все заволокло непроницаемой серой пеленой, превратившись в непроглядный мрак. Обед прошел в молчании, скорее чтобы как-то убить время, чем утолить голод. Они ведь целый день только и делали, что ели. Нервы у каждого были на пределе. Заточенные в замкнутом пространстве дома, все были вынуждены еще час провести в ожидании. К вину никто не притронулся. Раздавалось лишь легкое постукивание серебряных приборов о фарфоровую посуду. Жалюзи трепетали от ветра, ревущего снаружи. После десяти вечера разразилась гроза. Тесс заснула в кабинете, завернувшись в вязаный платок. Джилл читала в гостиной. Марк разгадывал кроссворд в соседней комнате. Саймон вышел посмотреть виноградник. Оливия сидела на кухне и слушала радио вместе с Натали. Сюзанна натянула пластиковую пленку на блюдо со свежеиспеченными булочками. Вошел Грег, чтобы выпить воды, и она предложила ему булочку. Он отказался и открыл холодильник. Поставив блюдо на стол, Сюзанна промолвила: – Ну вот, делать больше нечего. Что теперь? Можно было пойти спать, но по радио сообщили, что ураган вот-вот стихнет. Как только это произойдет, придется поливать виноградник из шлангов, и понадобится помощь каждого. Это может случиться через полчаса или через два часа. В любом случае спать сейчас нельзя. – Можешь почитать что-нибудь, – предложила Натали с самым невинным видом, но ее слова стали последней каплей. Сюзанна в упор взглянула на мать. – Уже читала, спасибо. Все напечатанное Оливией прочла до последней странички. Грег настороженно повернулся к ним. Оливия поднялась, чтобы уйти, но Натали придержала ее за руку и слегка покачала головой: – Останься. Мне нужен союзник. – Зачем тебе союзник, если ты написала правду в своей книге? – съязвила Сюзанна. – Неужели правда нуждается в защите? Если это правда, конечно. – Это истинная правда. Грег встал рядом с сестрой. – Правда или нет, не важно. Твоя жизнь достойна осуждения. Натали гордо выпрямилась. – Почему? – Потому что если это правда, то ты всю свою жизнь лгала нам и себе. – Ты читал мою книгу? – Да. И она рассказывает о жизни, построенной на лжи. Натали покачала головой: – Нет, я никогда не лгала. – Тогда это повесть о том, что было скрыто под завесой молчания, – возразила Сюзанна. – Ты не говорила нам всей правды. – А это все равно, что солгать, – добавил Грег. – Ты хранила секреты. – И обманывала отца. Оливия встала: – Мне не следует здесь находиться. Вы должны переговорить об этом втроем, без посторонних. – Сядь, Оливия, – тихим голосом приказала Натали. Оливия села. Натали обратилась к сыну: – И что я должна была сказать твоему отцу? Что вышла за него замуж из-за денег? Что любила другого? Что если бы не моя мать, умолявшая меня выйти за него замуж, я бы ждала Карла? Ради чего говорить все это? – Ради правды, – сказал Грег. – Быть честной еще не значит быть милосердной. Стал бы твой отец счастливее, узнав правду? – Натали покачала головой. – Не думаю. Эта правда разрушила бы наш брак, который оказался не таким уж плохим. |