Книга Разрушение кокона, страница 147 – Тан Ци

Когда молодой человек подошел к Чэн Юй, луна снова вышла из-за облаков, и княжна ясно увидела все вокруг.

Чэн Юй слегка подняла голову. В ярком лунном свете юноша слегка наклонился, и его взгляд упал на ее лицо, испачканное кровью.

С такого угла девушка наконец разглядела его самого: высокие брови, ясные глаза, высокий нос, тонкие губы, красивое, но холодное безучастное лицо. Однако холодность этого лица отличалась от холодности Чжу Цзиня, когда тот не хотел ни с кем разговаривать. От юноши веяло отчужденностью, которая пронизывала насквозь, словно северный ветер, пробирающий лунной ночью, или холодный отблеск беспощадного и стремительного меча.

Княжна Хунъюй, выросшая в пагоде Десяти цветов, привыкла к красоте и нелегко ею очаровывалась. Увидев лицо и холодный взгляд юноши, она подумала лишь о том, что ей нужна его помощь.

– Не могли бы вы распутать веревку? – Она подняла связанные руки и показала их юноше с улыбкой, которой обычно одаривала Чжу Цзиня, когда о чем-то его просила.

Незнакомец не спешил ей помогать, а спросил:

– Ты не боишься?

Она с любопытством ответила:

– Чего мне бояться?

Молодой человек сказал:

– Может, я тоже плохой человек.

Чэн Юй подумала: «Да брось, ты же простой смертный, что плохого ты можешь сделать?»

Тогда она была еще наивна и не знала, что злой дух может съесть твою плоть, но оставить душу. А злой человек, не сумев изничтожить душу, превратит жизнь в такую муку, что захочешь умереть, а не сможешь. Люди на самом деле страшнее духов.

Княжна не озаботилась его словами и сказала только:

– Если ты плохой человек и хочешь утащить в свое логово, где возьмешь меня в жены, а я не смогу убежать, то с учетом твоей красоты я не останусь внакладе.

Тогда она сказала ровно то, что было у нее на уме, и не имела в виду ничего двусмысленного. Чэн Юй не собиралась его дразнить и не знала, что ее слова звучат легкомысленно и распущенно. Юноша нахмурился.

– Почему княжич Цзи так обидчив? – Она не понимала, что в ее словах могло его задеть.

Юноша поднял бровь.

– Ты видела меня раньше?

Чэн Юй указала на нефритовую подвеску у него на поясе.

– В первый год правления под девизом «Почитание изначального», когда новый император взошел на трон, среди прочих даров государство Байли преподнесло пару нефритовых подвесок, вырезанных из душаньского нефрита^[109]. Мне очень понравилась подвеска с резными нефритовым деревом и облаками, и я пошла просить ее у императора-брата. Но он сказал, что хороший нефрит подходит только благородному человеку и княжич Цзи Минфэн, возвышенный и талантливый княжич Личуаня, подобен нефритовому дереву перед дворцом. Нет никого более достойного той подвески. Поэтому он подарил ее княжичу.

Девушка улыбнулась.

– Я не видела княжича, но видела его подвеску. А то, что мне понравилось, я запомню на всю жизнь. Судьба будто давно сводит нас вместе, поэтому, княжич Цзи… – Она протянула руки: – Помогите мне развязать веревку.

Цзи Минфэн бесстрастно взирал на нее некоторое время.

– Какая именно ты княжна?

Вздернутые вверх руки начинали уставать.

– Княжна Хунъюй из пагоды Десяти цветов. – Она вновь выразительно потрясла руками. – Веревка.

Цзи Минфэн тихо сказал:

– Княжна Хунъюй, Чэн Юй.

Его тонкие губы слегка изогнулись, и в этот момент он наклонился, поэтому девушка не заметила его мимолетной улыбки.