Книга Разрушение кокона, страница 4 – Тан Ци

Рано потеряв обоих родителей, княжна Хунъюй и поумнела рано. Получив указ великой вдовствующей императрицы о свадьбе, она повела себя совсем не так, как повели бы себя ее сестры-принцессы: те сперва разузнали бы, отвечает их желаниям будущий муж или нет. Если бы он не пришелся им по нраву, нелюбимые принцессы залились бы слезами, потом смиренно вышли бы замуж; любимые же принцессы разрыдались бы еще сильнее, отказались бы выйти замуж и учинили во дворце переполох.

Однако поведение Чэн Юй разом успокоило все сердца. Княжна не попыталась разузнать, отвечает будущий муж ее желаниям или нет, и не пролила ни одной слезинки. Она молча взяла пяльцы, села в повозку и спокойно принялась вышивать свадебное платье, прикидывая, сколько ей потребуется времени, чтобы прибыть в Пинъань к положенному сроку.

Но едва она въехала в столицу, как ей сообщили: помолвка расторгнута. Посыльный давно отправился к ней, однако, похоже, они разминулись.

Согласно вестям, дошедшим из дворца, брак не случился из-за того, что генерал, которому его даровали, заявил: «Покуда не побеждена Северная Вэй, не смею создавать семью». Любовь генерала к родине так тронула великую вдовствующую императрицу – все же он отказался от личного счастья ради счастья всеобщего, – что она, как генерал и хотел, оставила попытки его женить.

Служанка Чэн Юй, Ли Сян^[11], была вспыльчивого нрава. Едва она услышала, что за довод привел генерал, дабы отказаться от помолвки, как тут же пришла в ярость.

– «Покуда не побеждена Северная Вэй, не смею создавать семью»?! Мало того, что в последние годы Северная Вэй набрала военную мощь и каждое столкновение приводило к потерям с обеих сторон, но даже во времена Тай-цзуна, основателя династии Великой Си, когда Северная Вэй была еще слаба, мы смогли воткнуть знамя нашей Великой Си только у их Нефритовой переправы! Он!.. Да он просто ищет отговорки, потому что не хочет жениться на нашей княжне! – Ли Сян с глазами, полными злых слез, воскликнула: – Княжна вот уже два дня и две ночи не выходит, запершись под крышей! Наверняка у нее, претерпевшей подобное унижение, сердце разрывается. Так мне беспокойно за нее!

Чжу Цзинь, главный управляющий, безо всякого выражения осматривал лекарство, что держал в руках.

– Не беспокойся. Она и позавтракала, и пообедала, и поужинала, а ночью еще и позвонила в колокольчик, чтобы служанка подала ей закусок.

Ли Сян разрыдалась еще сильнее.

– Душевные терзания – трудоемкое дело! Княжна наверняка много ест, потому что тратит уйму душевных сил! А требуется их столько, потому что все они уходят на страдания. Ох, бедненькая моя княжна-а-а…

Чжу Цзинь замолчал и посмотрел на нее долгим взглядом. Потом с непонятным чувством на лице проговорил:

– На удивление с таким кривым ходом мысли ты вывернула ко вполне разумному выводу.

Когда Ли Сян упомянула крышу, она имела в виду крышу пагоды Десяти цветов – самого высокого здания столицы. Десятиэтажная пагода возвышалась даже над девятиэтажной пагодой государственного буддийского храма на окраине города. Двери пагоды Десяти цветов не открывались ни днем, ни ночью, поэтому никто не знал, для чего она построена.

Годы шли, и легенды вокруг нее множились. Самой известной была следующая. Говорили: «Цветы, что венчают собрание прекраснейших из них, – все они в пагоде Десяти цветов. Скрыты в ней редкие цветы и невиданные травы, а с ними – множество сокровищ и красивых людей».