Книга Записки у изголовья. Книга 1, страница 11 – Тан Ци

Фэнцзю, взяв с собой сверток тыквенных семечек и маленькую «бутылочку из-под маслица» ^[12], отправилась смотреть представление.

Маленькая «бутылочка из-под маслица» в лице единственного племянника Фэнцзю, юного принца А-Ли, просеменила с ней во врата на Седьмом небе.

А за теми вратами, в густой тени у Зеркала Чудесных цветов, в то время как раз пил чай владыка Дун Хуа, покинувший церемонию Тысячи цветов при первой же возможности.

Зеркало Чудесных цветов было священным местом на Седьмом небе. Хоть оно и называлось зеркалом, на самом деле это был водопад. В нем отражались Три тысячи тысячных великих миров ^[13], и, если бессмертному хватит сил, он мог бы, взглянув на водопад, узреть взлеты и падения любого из миров смертных.

Мощь водопада была столь велика, что воздух вокруг гудел от напряжения. Не всякий небожитель мог долго здесь находиться, даже у совершенных владык рядом с ним кружилась голова. Поэтому долгие годы для отдыха, чтения и рыбалки это место использовал один Дун Хуа.

Проходя с Колобочком врата Седьмого неба, Фэнцзю велела ему:

– Подойди ко мне, не приближайся к Зеркалу Чудесных цветов. Там одухотворенная ци, можешь обжечься.

Колобочек послушно подошел и возмущенно пнул камешек.

– Отец ужасен, – жаловался мальчик. – Я отчетливо помню, что прошлой ночью заснул в матушкином зале Вознесения. Но наутро я проснулся в зале Благовещих облаков. Отец солгал, сказав, что я хожу во сне и, наверное, сам вернулся к себе!

Колобочек развел руками, окончательно превратившись в беззащитный шарик клейкого риса:

– Ясно как день, что отец не хочет делить со мной матушку. Он воспользовался тем, что я уснул, и отнес меня в другой дворец. Он даже родного сына обмануть может, бессовестнейший из бессовестнейших!

Фэнцзю подбросила на ладони сверток с семечками.

– И ты не поспешил к матушкиному залу плакать и давить им на совесть сразу же, как проснулся? Ты безнадежен.

– Я слышал, только девочки могут слезами желаемого добиться. Неужели… н-неужели мальчикам тоже так можно? – поразился Колобочек. От волнения он даже начал заикаться.

Фэнцзю ловко поймала сверток и, посмотрев на Колобочка, наставительно заявила:

– Конечно можно, дитя. Слезы и сопли – это чудесный артефакт, которым с наслаждением пользуется весь бессмертный мир.

Подперев щеку, Дун Хуа смотрел вслед двум удаляющимся фигуркам. В руке он держал позабытую книгу. В Зеркале Чудесных цветов изменили цвет ветра и облака – верный признак перемен. Звенели копья, ржали боевые кони – начинались и заканчивались войны, вершились судьбы миллиардов миров.

Чайник на столе вскипел.

От врат Седьмого неба до террасы Небесного повеления предстоял долгий путь.

Как только они достигли сада камней, уставший Колобочек потребовал привал. Стоило им присесть, как в небе полыхнуло серебром. В слепящем сиянии постепенно проявился силуэт несущейся во весь опор повозки. Из-под ее колес клочьями ваты разлетались облака, а порыв ветра донес до сидящих внизу одуряющий запах диких цветов.

Такое грандиозное зрелище из своего появления мог устроить разве что какой-нибудь высокопоставленный бессмертный нижнего мира, прибывший на церемонию Тысячи цветов.

Через мгновение повозка пропала из виду, очевидно пройдя врата Восьмого неба. За садом камней вдруг раздались голоса. Похоже, пара служанок решила обменяться впечатлениями о случившемся.