Книга Записки у изголовья. Книга 2, страница 42 – Тан Ци

Но уже через мгновение улыбка застыла у нее на лице.

Чанди действительно недооценила степень бесстыдства Фэнцзю. У нее изначально имелась хорошая основа. Кроме того, в долине Песнопений она училась у самого Дун Хуа и могла своими глазами наблюдать его мастерство. Может, она пока и не достигла такого же уровня непрошибаемости, когда отскакивает даже острый клинок, справиться с подобной ситуацией она могла так же легко и не встречая препятствий, как разделывает тушу нож в руках познавшего дао^[19].

Держа себя так, будто рядом никого не было, Фэнцзю невозмутимо отыскала себе стол и сиденье, все так же не обращая ни малейшего внимания на присутствующих, сама наложила себе еды. Отныне все ложка за ложкой ели одну и ту же жидкую безвкусную кашу, и только сидевшая чуть в стороне Фэнцзю без всяких стеснений ела с большим удовольствием, будто завтрак приводил ее в настоящий восторг.

Чанди недоумевала. Аланьжэ так настойчиво приставала к Си Цзэ, наверняка он был ей небезразличен. Но день только наступил, а Си Цзэ уже окатил ее холодным равнодушием, где же ее обида на несправедливость? Где ее недовольство? Где возмущение? Расстроенное лицо, в конце концов? С другой стороны, Аланьжэ всегда умела притворяться. Кто знает, не подделка ли эта ее милая улыбочка? Если так, то следовало немного ее подстегнуть.

С этими мыслями Чанди криво усмехнулась:

– Я слышала, сестрица Аланьжэ пришла позавтракать с господином Си Цзэ. Раз уж ты закончила, тебе лучше уйти, чтобы не мешать господину осматривать сестрицу Цзюйно.

Фэнцзю достала из рукава книгу и ответила:

– Ничего. Лечитесь. Я просто немного почитаю. Не нужно столько церемоний, вы мне не мешаете.

У Чанди на лице и шее резко обозначились вены.

– Бесстыдница! Это кто кому тут мешает?!

Цзюйно тихонько кашлянула и вмешалась:

– Не груби.

Затем она повернулась к Фэнцзю:

– Сестрица, должно быть, не знает, но недавно у меня слегка кружилась голова. Приди ты навестить меня в обычные дни, я бы, конечно, радовалась тебе безмерно. Но в комнате сейчас так много народу…

Она говорила с Фэнцзю, но ее взгляд будто невзначай скользнул к Си Цзэ.

Фэнцзю со всей искренностью ответила:

– Точно! Раз сестрице так нездоровится, ей нужно поскорее вернуться в свою комнату и прилечь отдохнуть. Твои покои, кажется, далеко отсюда, дайте мне мгновение, я пришлю двух слуг, чтобы они проводили тебя обратно.

Договорив, она сделала движение, будто собирается подняться.

Цзюйно была поражена. Чанди с ненавистью стиснула зубы и повернулась к Си Цзэ.

– Только посмотрите на нее!..

– Младшая сестренка, – скромно начала Фэнцзю, – хочешь похвалить меня за предусмотрительность? Ну что ты! Какая же ты все-таки вежливая и почтительная.

Чанди так и проглотила невысказанные неприятные слова, которые собиралась обрушить на Аланьжэ. Высказаться означало выставить себя невежливой девицей. Промолчать означало стерпеть обиду. В голове Чанди все завертелось, младшая принцесса протянула руку, чтобы поддержать стоявшую рядом Цзюйно, и растерянно вскрикнула:

– Сестрица Цзюйно, что случилось?

Сестры мыслили как одна. Цзюйно поднесла руку к виску и ответила:

– Внезапно закружилась голова…

Представление было разыграно превосходно.

Называлось оно «Взывая к сочувствию». Его придумали нарочно для того, чтобы вызвать сочувствие. Фэнцзю узнала сценку с первого взгляда, потому что в детстве, когда она навлекала беду на свою голову, сама всегда любила разыграть это представление. С самого детства и до сих пор она не могла сказать, сколько раз ей случалось исполнить в нем ведущую роль. В глубине души она посетовала на плохую игру Цзюйно и Чанди. И все же старшая принцесса вынудила Си Цзэ взять на себя труд оставить курильницу в покое и сделать к сестрам несколько шагов. Он поддержал Цзюйно, приложил пальцы к ее руке, считывая пульс, а его взгляд, казалось, случайно скользнул по ее животу.