Книга Ань-Гаррэн: Белая ворона в мире магии, страница 48 – Мишель Фашах

Добрались мы до него к вечеру, когда я превратилась в амебу, голодную амебу. Паренек мигом развел костер, и мы сварили яйца вкрутую. Подкрепившись, я отправилась нарезать травы для подстилки в жесткую телегу, но мои старания потерпели фиаско. Трава оказалась жгучей и совершенно не походила на мягкую солому.

Единственным моим спасением оставалась грубая накидка из шкуры, но я куталась в нее особенно тщательно, боясь прыгающих с деревьев насекомых. И как же я жалела, что не упросила рыбака одолжить штаны, живо представляя себе мучительный путь по болоту в этой дурацкой юбке, цепляющейся за каждый куст.

На ночь остановились на крохотной полянке. Воды поблизости не оказалось, но мы предусмотрительно наполнили тугие кожаные мешки, привязанные к телеге, и для себя, и для лошадок. Проклятая телега оказалась на удивление удобным ложем, но нас было трое, и спать было тесновато.

Проснулась я, обнимая паренька ногами и руками. Платье, ставшее мне на ночь ночнушкой, предательски сползло с плеч, обнажая почти всю грудь. Паренек лежал неподвижно и смотрел на меня каким-то упоротым, немигающим взглядом. "Только детей мне не хватало совращать", — подумала я и, сделав вид, что просто перевернулась во сне, ловким движением подтянула платье. Обняв на всякий случай лекаря, я решила, что первым делом, вернувшись в деревню, попробую его ушить.

Следующие два дня я готова была молиться всем местным богам о рессорах, или как их там называли у меня на родине. Единственной отрадой в этом кошмарном путешествии стало то, что я хитростью заставила парней работать на благо моего организма. Они и костры разводили, и за водой ходили, и даже готовили сами, но под моим бдительным присмотром. Мне же оставалось сидеть, укутанной в шкуру, и раздавать ценные указания.

К вечеру третьего дня мы добрались до границы леса и болот, которая пролегала удивительно четко. Словно кто-то рисовал картину, решив разделить ее на две части. Там, где должны были плескаться тухлая вода и колыхаться кочки, простирался сплошной синий ковер из плотного мха, вздымавшийся почти до половины высоты деревьев. Не было и комариного звона, к которому я так готовилась.

С деревьев разных пород свисали одинаковые, светло-сиреневые тонкие трубочки, а на ветвях распускались идентичные фиолетовые цветы.

— Почему на разных деревьях одинаковые цветы? — я потыкала в ветку дерева, росшего совсем рядом.

— Так это же "воздушка", — рассмеялся возничий. — Так ее местные называют. Вообще-то, совершенно бесполезное растение. Если бы оно мешало деревьям, его бы давно уничтожили, но оно для них безопасно. Любит влажность, потому и растет только на болотах, — пояснил он.

Я подошла поближе, чтобы рассмотреть это новое для меня растение. "Трубочки" оказались корнями, покрытыми тонкой пленкой воды, а цветки — листьями, расположенными наподобие папоротника. Растение почти ничем не пахло и было просто красивым.

Переночевав в последний раз на телеге, мы позавтракали на рассвете, оставив парнишку присматривать за лошадьми. Ожидаемых проблем с погружением ног в грязные жидкости не было, а к середине дня передо мной возникла причудливая тропа, сотканная из переплетенных корней. Я шла по ней уверенно, словно по ковру, в то время как Вовка двигался с осторожностью кошки, попавшей в незнакомый дом.