Книга Ань-Гаррэн: Белая ворона в мире магии, страница 50 – Мишель Фашах

Оказалось, я вышла к берегу озера. В ночной тьме, когда сиреневый свет луны едва пробивался сквозь кроны деревьев, была отчетливо видна лунная дорожка, мерцавшая впереди, но противоположный берег оставался невидимым.

Я нашла плоский камень и присела на него. Сняв ботинки, опустила ноги в воду. Разметая тину, плескалась, наслаждаясь ночными звуками местной ночной живности. Внезапно меня охватила грусть, и я завыла, натурально завыла песню, а потом и другую… Слуха у меня никогда не было, и я старалась сдерживать подобные порывы при людях, но здесь я была одна, и мне было хорошо. Перебрав половину своего скромного репертуара, уже собиралась возвращаться, как вдруг меня до смерти перепугал какой-то мужик. Он надвигался на меня, размахивая палкой и второй свободной рукой.

— Ты почем тут шум устроила? Совсем жизнь не мила? — приблизился он вплотную, прожигая меня недобрым взглядом.

— П-простите, я вас разбудила? Не подумала, что здесь кто-то спит…

— Разбудила, не разбудила, а у болотных русалок от твоего воя сейчас волосы повылезают, — он махнул корявой палкой в сторону темнеющего озера.

— Русалок? Ух ты! — я было обрадовалась, но тут же скисла, сообразив, что мне их не видать. — Русаааалки! — прокричала я, подражая ёжику из мультика, — Простите, пожалуйста, я не со зла.

— Не со зла она… Ты дом их бултыхала, песни непотребные выла и вообще ведешь себя как дитя малое, — отчитывал меня мужик, заросший, как бомж. — Водяной вон вообще на дно забился, носа не кажет.

— Ну так откуда мне знать, где у вас водяные, где русалки? Я ж их не вижу, — чуть не плакала я.

— «Не видишь» — не значит, что их нет. Мать что, не учила, кто где обитает? — тон его стал чуточку мягче.

— Не учила. Водяной, и ты прости меня, дурёху! — крикнула я в сторону воды.

— Да не ори ты, и так прекрасно слышно всем вокруг, даже шепотом.

— О как… — перешла я на полушепот. — Я и правда не со зла. Просто скучно и грустно стало, вот и решила развлечь себя как-нибудь.

— Развлеклась бы, если б русалок увидела… — проворчал он себе под нос. — Это ты, что ли, с моими деревьями шепталась? Я таких заклинаний век не слышал. Что это было?

— Заклинаний? — удивилась я.

— «Кабыя хот ела собы тыбы лобере ско», — процитировал он с диким акцентом. — Вспоминаешь?

Я расхохоталась. Звучало это до невозможности комично, еле на ногах устояла. Он смотрел на меня как на умалишенную.

— И как ты собралась без магии заклинания применять?

— Да никак, это не заклинание. Просто говорила с деревом на родном языке, просила передать привет метному лешему, — вытирая слезы, объяснила я.

— Передавай.

— Что?

— Привет передавай. Я и есть местный леший, — приосанился мужик.

— Ааа… Ну так и ты на меня не серчай. А я тебе гостинцы привезла. Говорили, ты бражку уважаешь. У меня на родине под такое дело специальные вкусности едят, — начала я подмазываться.

— Гостинцы, говоришь? И где они? — спросил он, оглядывая меня с ног до головы.

— Аккурат там, на дороге, где Вовка дремлет… Мы путь держим к травнице одной, к бабке знающей, да с полуэльфом-лекарем, — перешла я на витиеватый, почти официальный эльфийский. — У него к ней интерес научный, а я… так, за компанию хвостиком. Если соизволишь проводить меня до нашего скромного лагеря, я тебе гостинцы передам.

— Странная ты, девица, — хмыкнул он. — На эльфийском диковинно изъясняешься, гостинцы лешим носишь, водяных с русалками пугаешь… Пошли, что ли, провожу. И чего это тебя по болоту в ночи носит? Спать надо, — поучал он меня, подавая руку.