Книга Прядильщица Снов, страница 123 – Тория Кардело

Она оказалась в огромном круглом зале. Стены, потолок, пол — всё было сделано из зеркал. Бесчисленные отражения уходили в бесконечность, создавая головокружительное ощущение падения во все стороны одновременно. Холодный, мертвенный свет лился сверху, но его источник не различался.

Але сразу захотелось отшатнуться, закрыть глаза, спрятаться. Но что-то остановило её. Она медленно подняла голову и всмотрелась в ближайшее зеркало.

С поверхности стекла на неё смотрела не привычная Аля Кострова — толстая, неуклюжая девочка с тусклыми рыжими волосами и россыпью веснушек. Нет, ей улыбалась рыжеволосая красавица в изумрудно-зелёном платье — та самая девушка с портрета, в которую она перевоплощалась каждую ночь.

Аля подняла руку — двойник повторил движение. Коснулась мягких и шелковистых волос, опустила взгляд на своё тело — такое же, как на картине, как в её снах.

Но странное дело — ожидаемая радость не приходила. Вместо восторга от трансформации Алю охватывал необъяснимый, иррациональный страх — как в первый раз, когда она попала на Ткань Снов и металась по дворцовым коридорам, не понимая, где находится.

Она медленно приблизилась к ближайшему зеркалу. Протянула руку и осторожно коснулась холодной поверхности.

— Что мне делать? — тихо спросила она у своего отражения.

К её удивлению, рыжеволосая красавица улыбнулась — отдельно от Али, самостоятельным движением — и протянула руку. Кончики пальцев отражения прошли через поверхность зеркала, как сквозь воду, и зависли в воздухе перед Алей.

— Ты уже знаешь, что делать, — голос двойника странно напоминал голос самой Али, но звучал более глубоко, мелодично и при этом менее человечно. — Ты уже согласилась стать идеальной версией себя. Теперь осталось лишь завершить процесс и нашу сделку.

Аля замерла, не в силах выразить свои эмоции: страх и восхищение, сомнение и надежду, тоску по неслучившемуся и горечь от несбывшегося.

— Какой ценой? — спросила она, не отводя взгляда от протянутой руки.

— Ты и сама знаешь, — ответило отражение с мягкой улыбкой. — Ты всегда знала.

— А мои… воспоминания? — Аля сглотнула комок в горле. — Если я решу навсегда остаться на Ткани Снов и перевоплотиться в реальном мире… Что будет с моими воспоминаниями? С тем, кем я была?

Отражение склонило голову набок:

— Когда мы окончательно станем единым целым, останутся лучшие воспоминания. Боль прошлого растворится, как туман под лучами восходящего солнца. Только подумай — никаких страданий, никакого отвращения к себе, никакой борьбы с собственным телом. Только свобода, красота и любовь.

— Я… — Аля хотела сказать что-то ещё, но слова застряли в горле.

Ей казалось, что она разговаривает сама с собой — будто часть её сознания отделилась и приняла самостоятельную форму. Или это было нечто иное — сущность с Ткани Снов, пытающаяся заманить её, поглотить, заменить собой?

Аля не знала ответа. Она смотрела в слишком знакомые, но при этом абсолютно чужие зелёные глаза двойника, светящиеся потусторонним внутренним огнём, и чувствовала, как разум разрывается между желанием вновь принять протянутую руку и инстинктивным стремлением отшатнуться, убежать.

Но прежде, чем она успела решиться, мир вокруг снова задрожал, поплыл и растворился.

Аля открыла глаза в кабинете Агаты. Она по-прежнему сидела в кресле, слушая музыку Шопена, а свечи вокруг горели слишком ровным, неестественным пламенем.