Книга Прядильщица Снов, страница 125 – Тория Кардело

В дальнем углу полки что-то блеснуло. Аля подошла ближе, отодвинула книги и достала маленькую деревянную шкатулку, инкрустированную перламутром. Бабушкин подарок на шестой день рождения.

Аккуратно открыла крышку. Внутри лежало несколько детских браслетиков из разноцветных бусин, пара значков из коллекции отца и маленькое круглое зеркальце в серебряной оправе.

Аля взяла зеркальце, повертела в руках. Бабушка говорила, что оно волшебное — если посмотреть в него в полнолунье и загадать желание, оно исполнится. Конечно, это была всего лишь сказка. Но Аля всё равно хранила эту память.

Она поднесла его к лицу и взглянула на своё отражение.

Пухлые щёки. Слишком крупный нос. Тусклые рыжие волосы. Бледные губы. Круги под глазами от недосыпа. Россыпь веснушек, которые она всегда пыталась скрыть.

И снова, как тысячи раз до этого, ей стало физически больно от вида собственного лица. Боль поднялась откуда-то из глубины живота, сжала горло, заставила сердце биться чаще.

Уродина.

Аля положила вещицу и быстро вышла в коридор, где висело большое настенное зеркало. Уставилась на своё отражение — теперь во весь рост. На неё смотрело отвратительное, бесформенное тело, с выпирающим животом, с толстыми бёдрами, рыхлыми плечами, тщетно скрытыми за мешковатой одеждой…

И вдруг ей почудилось, что из зеркала за ней следит кто-то ещё — не она, а… нечто другое. Что-то злобное, нечеловеческое.

— Уродина! — прошипело отражение. — Никому не нужная уродина!

Аля отшатнулась от зеркала, тяжело дыша. Сердце колотилось где-то в горле, руки дрожали. Показалось? Или зеркало действительно заговорило с ней? Она провела ладонью по холодной поверхности стекла, словно пытаясь стереть увиденное, но отражение осталось неизменным — её собственное лицо, искаженное страхом и отвращением.

«Просто разыгравшееся воображение. Просто нервы».

Она моргнула несколько раз, и наваждение рассеялось. В зеркале снова осталась просто она — обычная Аля Кострова, с опущенными плечами и потухшим взглядом.

В горле пересохло. Внезапно ей захотелось проверить свой вес. Не просто захотелось — она почувствовала настойчивую, почти болезненную потребность в этом. Диета, которую она соблюдала последние три недели, наверняка принесла хоть какие-то результаты. Каждая минута борьбы с желанием съесть что-нибудь сладкое, каждое мучительное упражнение — всё это должно было иметь смысл. Хоть какой-то луч надежды в бесконечной тьме.

Она медленно прошла в ванную, стараясь не смотреть в зеркало и на кафельные плитки под ногами. Достала из-под раковины электронные весы, которые обычно прятала от родителей. Мать всегда говорила, что «навязчивое взвешивание — первый признак психического расстройства», но Аля знала, что та просто не понимает. Не понимает, как это — жить в ненавистном теле.

Она сняла одежду, оставшись в одном белье — простом, хлопковом, без кружев и украшений. Глубоко вдохнула, закрыла глаза и шагнула на весы. Знакомое гудение электроники — весы зловеще мигали, готовясь вынести приговор. Аля считала про себя: один, два, три… выдох.

Открыла глаза.

На маленьком цифровом дисплее светились цифры, от вида которых всё внутри похолодело.

На четыре килограмма больше, чем три недели назад, когда она начала диету.

Четыре килограмма.

Мир словно потерял четкость, поплыл перед глазами. Как такое возможно? Она ведь почти ничего не ела! Салаты без заправки, диетические хлебцы, обезжиренный творог… Иногда, конечно, случались срывы — плитка шоколада, коробка конфет, съеденная после поцелуя Романа и Полины, булочка в школьной столовой, когда голод становился невыносимым… Но всё равно — плюс четыре килограмма! Это просто невозможно. Её организм словно вступил в злобный сговор против неё самой и накапливал жир из воздуха.