Книга Прядильщица Снов, страница 151 – Тория Кардело

Она медленно обошла парту и села рядом с Полиной — совсем близко, на соседний стул, так, что их колени почти соприкоснулись. Аля почувствовала сладкий аромат жасмина с нотками цитруса — полную противоположность её дешёвому яблочному гелю для душа.

— Я знаю, что ты чувствуешь, — произнесла Аля тихо, глядя не на Полину, а на её руку с таблетками. Тонкие пальцы, безупречный маникюр, маленькая родинка у основания запястья. Рука, которая вчера оставила горящий след на её щеке.

— Ой, только не надо этих банальных утешений, — огрызнулась Полина, но уже без привычной ядовитой резкости. — «Всё наладится», «время лечит», вся эта чушь из дешёвых психологических брошюр. — Она фыркнула, сдувая прядь волос со лба. — Ты понятия не имеешь, что я чувствую.

На мгновение класс погрузился в полумрак — тучи сгустились, перекрыв редкие лучи света. Словно сама природа решила создать декорации для их разговора — интимные, тревожные, на грани света и тьмы.

Аля покачала головой. Жидкие рыжие пряди волос качнулись в такт движению.

— Нет, я правда знаю, — возразила она, собирая всю свою храбрость. — Я сама… я собиралась сегодня вечером…

Она не договорила, испугавшись собственной откровенности. Это звучало так… окончательно, когда произносилось вслух. Словно, обнародовав свои планы, она делала их более реальными.

Но Полина уже смотрела на неё — впервые по-настоящему смотрела на неё, а не сквозь, как на пустое место. В её глазах — тёмных, как лесной мёд, с золотистыми крапинками вокруг зрачка — мелькнуло шокирующее понимание.

— Ты тоже?.. — голос Полины стал тише, человечнее.

Аля кивнула, чувствуя странное облегчение от возможности разделить с кем-то бремя собственной души.

— Я всё решила. Сегодня. Последний день… всего этого, — она неопределённо махнула рукой, этим движениям охватывая всю свою жизнь: школу с её издевательствами, дом с его безразличием, город с его серостью, собственное тело, которое она так ненавидела.

За окном пронеслась стая ворон — чёрные росчерки на сером фоне напоминали иероглифы древнего, забытого языка. Их карканье, глухое и зловещее, недобрым знамением донеслось сквозь шум дождя. За дверью царила привычная школьная суета на перемене, но в классе стояла гнетущая тишина; Аля даже слышала их прерывистое дыхание.

Полина положила таблетки на подоконник. Белые кружочки на фоне тёмного дерева выглядели почти красиво, как ноты на нотном стане, как буквы предсмертного сообщения, как последняя точка в конце затянувшейся истории.

— Я не могу больше, — Полина заговорила глухо и надтреснуто. — Каждое утро просыпаться и ненавидеть своё отражение в зеркале. — Она обхватила себя руками, словно ей вдруг стало холодно. — Каждый день играть роль, которую от меня все ждут, быть идеальной во всём. Всегда улыбаться, всегда сиять, всегда быть лучшей… — она нервно сглотнула. — Знаешь, как это выматывает?

От этой искренности и боли в её голосе Аля на мгновение растерялась. Ещё пару дней назад ей казалось, что у Полины идеальная жизнь — популярность, красота, дизайнерская одежда. И, конечно, Роман, из всего класса обративший внимания только на неё одну.

— А я… я просто устала быть уродиной, — призналась она, глядя на свои руки — широкие, с коротко остриженными ногтями, такие непохожие на изящные руки Полины. — Глупой жирухой Костровой, над которой все смеются. Ты хотя бы… красивая.