Книга Прядильщица Снов, страница 303 – Тория Кардело

Она сделала глоток чая, собираясь с мыслями.

— Я поняла, что все эти переживания — часть взросления. Часть жизни. И они не определяют меня. Я больше, чем мои проблемы и комплексы. Больше, чем мой вес или чьё-то мнение обо мне.

Мама смотрела на нее с недоверием, словно не узнавая.

— За последнее время что-то произошло, — продолжала Аля, удивляясь сама, откуда берутся эти слова. — Я словно… повзрослела. Словно увидела жизнь под другим углом. И мне больше не хочется зацикливаться на старых проблемах.

— Но ты была в коме, — тихо произнёс отец. — Как ты могла…

— Я не знаю, — честно ответила Аля. — Может, это какой-то защитный механизм психики. Может, я действительно была на пороге смерти, и это изменило меня. А может, просто пришло время повзрослеть.

Она улыбнулась, погладив Рыжика, который потянулся во сне, прижимаясь теснее.

— Знаете, мне не хочется больше думать об аварии. Мне хочется просто… жить. Быть с вами. Наслаждаться простыми вещами. Чувствовать, что я любима и в безопасности.

В глазах мамы блеснули слёзы. Она взглянула на папу, и тот кивнул, словно они безмолвно договорились о чём-то.

— Мы обещаем, что всё будет по-другому, — сказала мама, сжимая руку Али. — Я буду слушать тебя, слышать. Не отмахиваться от твоих проблем своим дурацким «Улыбнись, и всё наладится».

— А я буду меньше работать и больше времени проводить с семьёй, — добавил отец, и в его голосе прозвучала такая искренность, что Аля не могла не поверить.

Она посмотрела на них обоих — таких родных, несовершенных, настоящих. И почувствовала, как внутри разливается тепло — не эйфория, не бурная радость, а спокойное, глубокое счастье.

— Я люблю вас, — просто сказала Аля.

* * *

— А помнишь, пап, как мы ходили на речку? — воспоминание о летнем дне, о брызгах воды и запахе нагретых солнцем камней ярко всплыло в памяти. — Мне тогда лет пять было, наверное. Ты еще учил меня лягушек ловить.

Был субботний вечер, за окном кружился ноябрьский снег, мягко ложась на землю тонким кружевным покрывалом. Они сидели за праздничным ужином — не по какому-то особому поводу, просто потому, что хотелось чего-то тёплого и уютного в этот вечер.

Отец улыбнулся.

— Помню, конечно. Ты тогда так визжала, когда одна прыгнула тебе на туфлю.

— А я помню, как ты впервые увидела море, — мечтательно произнесла мама, подливая отцу вишнёвого морса. — Мы поехали в Сочи, и ты так боялась воды, что первые два дня даже не подходила к берегу ближе, чем на десять метров.

— А потом я полюбила море так сильно, что вы не могли вытащить меня из воды, — подхватила Аля. — И ещё наелась мороженого, заболела ангиной, и мы просидели в гостинице три дня.

— Но потом всё наладилось, — улыбнулся отец. — И ты даже научилась плавать.

Рыжик вспрыгнул на стул рядом с Алей, с интересом принюхиваясь к тарелке. Она отломила ему кусочек мяса, погладив по тёплой спине.

— А помните, как мы гуляли в парке в Москве, и я потерялась? — спросила Аля, и сама удивилась, что это воспоминание, раньше вызывавшее тревогу, теперь казалось просто частью истории её жизни. — Я так испугалась тогда.

— Мы тоже испугались, — тихо сказала мама. — Тебя не было всего десять минут, но мне показалось, что прошла вечность.

— А нашли меня у фонтана, — продолжила Аля. — Я сидела там и разговаривала с уличным котиком.