Книга Прядильщица Снов, страница 89 – Тория Кардело

Аля покорно дала учительнице дневник, совсем не расстроившись из-за плохой оценки, как будто её получила не она, не настоящая Александра, а глупая толстушка Алька.

Новые смешки. Но они словно доносились издалека, из другого мира, который всё меньше и меньше имел значение.

Она вернулась к рисунку, добавляя последние детали. Вот так. Теперь он идеален.

Наконец прозвенел звонок. Аля осторожно вырвала лист с рисунком из тетради и аккуратно сложила его, спрятав в карман рюкзака.

«Сегодня ночью я подарю его тебе. И, может быть, останусь навсегда».

Ученики поспешно собирали вещи, торопясь на перемену. Аля не спешила — ей нравилось уходить последней, чтобы не привлекать внимание толпы, а потом… потом ещё предстояло четыре урока ада.

Она всё ещё сидела за партой, когда мимо проходил Роман, как всегда, в наушниках, отстранённый от всего мира. Но вдруг его взгляд упал на стол Али, где лежала открытая тетрадь с отпечатком рисунка — не сам рисунок, но лишь едва различимый след.

Роман остановился. На мгновение — всего на долю секунды — она заметила это. Его глаза сузились, словно он пытался что-то разглядеть, вспомнить, понять.

Их взгляды встретились. И на миг — короткий, как вспышка молнии — Але показалось, что она видит в его глазах что-то… знакомое. Это нечто не принадлежало Роману, но могло принадлежать…

Ноктюрну?

Но момент прошёл. Роман отвернулся и пошёл к выходу, а она осталась сидеть, охваченная странным, необъяснимым чувством, что границы между сном и явью становятся всё тоньше и тоньше.

Остаток школьного дня превратился в бесконечную пытку. На химии Полина «случайно» пролила на тетрадь Али что-то едкое и фиолетовое, оставив на страницах расплывающееся пятно, похожее по форме на свинью.

— Смотрите, даже реактивы говорят этой жирной свинье худеть, а она всё не понимает, — хихикнула Лунева, и несколько девочек послушным хором подхватили этот смех.

На физкультуре Алю, как всегда, выбрали в команду последней, с громкими вздохами и закатыванием глаз.

— Жребий выпал Кострову выбрать, — объяснила Соня, капитан первой команды, словно оправдываясь перед своими игроками. — В следующий раз она будет у вас, обещаю.

Никто не сказал: «Хорошо, что ты у нас, Аля». Никто не хлопнул по плечу с дежурной поддержкой. В столовой ей «случайно» подставили подножку, когда она шла с полным подносом. Картофельное пюре, котлета и компот оказались частично на полу, частично на её брюках. Громкий хохот не оставил сомнений — это было сделано намеренно.

— Ну извини, — деланно раскаялся Дима, пряча ухмылку за рукой. — Я не заметил твои… размеры.

Аля собирала остатки обеда, купленного впервые за последние три недели, а пожилая уборщица недовольно качала головой:

— Что ж ты такая неуклюжая! Посмотри, сколько добра перевела.

И всё время — контраст. Мучительный, бесконечный контраст между этим адом и тем раем из снов. Между грубыми тычками и толчками в коридоре и нежным прикосновениями Ноктюрна. Между злыми, колючими взглядами и его глазами, полными звёзд.

Там она чувствовала себя лёгкой, почти невесомой, а здесь каждый шаг — борьба с собой и насмешками. Там музыка лилась из самого воздуха и наполняла душу радостью, а здесь аккомпанементом ей был только язвительный шёпот за спиной и издевательский смех.

После уроков Аля увидела Романа с Полиной в школьном дворе. Она что-то оживленно рассказывала, размахивая руками, а он слушал с едва заметной улыбкой, сжимая традиционный наушник. На мгновение их взгляды снова пересеклись. Аля искала в его глазах хоть что-то от Ноктюрна — ту теплоту, то понимание, ту связь. Но видела только усталую пустоту и, может быть, тень сожаления.