Книга Прядильщица Снов, страница 92 – Тория Кардело

Она соскочила с кровати, бросилась к письменному столу. Достала скотч, бережно соединила разорванные части рисунка. Он выглядел помятым, жалким, но это всё, что у неё осталось.

В коридоре послышались шаги — отец собирался на работу. Она вышла из комнаты, всё ещё в пижаме, со следами слёз на лице:

— Пап, — голос прозвучал хрипло, — мне нужна моя картина.

Он удивлённо поднял брови:

— Аля? Что случилось? Ты плакала?

— Просто принеси её сегодня, — настаивала она, игнорируя вопрос. — Это важно.

— Но она висит на самом видном месте, все её хвалят…

— Пап, — она стиснула кулаки, ощущая обжигающую боль внутри, — это моя картина. Мне она нужнее, чем твоим коллегам. Пожалуйста. Сегодня.

Он посмотрел на неё долго, изучающе, словно впервые видел. Может быть, так и есть — она редко проявляла настойчивость, редко что-то требовала.

— Хорошо, — наконец кивнул он. — Будет тебе картина. Но что происходит, Алечка?

— Ничего, — она отвернулась. — Просто верни её.

И отправилась в свою комнату, оставив отца недоуменно смотреть ей вслед. Она сожалела, что нельзя объяснить ему всё. Сожалела, что он никогда не поймёт, насколько важна для неё эта картина и тот мир, куда она позволяла попасть.

Мир, где она не Алька-свинья и не «уродливая жируха». Мир, где она — красивая и уверенная в себе Александра, достойная нежной романтики и трепетной любви.

Аля просидела весь урок истории, уткнувшись в дневник снов. Твердый синий переплет со спиральным символом и глазом она спрятала за учебником, чтобы скрыть от посторонних глаз сокровенное убежище. Карандаш бегал по белому листу, и из хаоса фантазий рождались стройные очертания дворца — того самого места, где она чувствовала себя наконец-то красивой, настоящей и принятой.

Выступающие башенки, витиеватые арки, сверкающие шпили — все это казалось более реальным, чем скучные даты на доске. Рука двигалась сама, прорисовывая каждую деталь. Каждую тень. Каждый блик лунного света на стенах из серебристого камня и стекла.

Аля добавила несколько штрихов к роскошной лестнице, ведущей в бальный зал.

— Кострова, может, ты нам ответишь на вопрос? — донесся до нее голос учительницы, но звук этот будто шел через толщу воды и не имел никакого значения.

Аля вздрогнула и подняла взгляд, встретившись с двумя десятками любопытных глаз. Щеки налились жаром, а горло сдавил тяжелый комок страха. Что ей сказать? Она не слышала вопроса. Не понимала, о чем вообще говорили последние десять минут.

— Я… я не знаю.

Короткий смешок прошелестел по классу. Аля невольно повернула голову туда, где сидели Полина со своей свитой. Лунева, как обычно, даже не удосужилась спрятать презрительную улыбку. Аля сглотнула, вновь опустив глаза к своему дневнику.

— Что у тебя там такое интересное, что важнее моего урока? — Мария Сергеевна шагнула к ее парте, и Аля инстинктивно прикрыла рисунок ладонью.

— Просто заметки, извините.

Звонок прозвенел так неожиданно, что Аля вздрогнула. Спасена. Пока учительница разочарованно отворачивалась, она быстро спрятала дневник в рюкзак. Но облегчение оказалось лишь мимолётным. Стоило выйти из класса, как она увидела их — Романа и Полину. Они шли по коридору, держась за руки, Полина что-то щебетала, улыбаясь так, будто рассказывала о самой забавной вещи на свете. А он… он слушал.