Книга Обольщение, страница 150 – Лера Виннер

Графство Лейн и правда оказалось сказочно красивым местом.

Мы провели там осень, зиму и почти всю весну. Этого времени мне хватило, чтобы от души полюбоваться, а потом привыкнуть к огненно-ярким шапкам деревьев, холодному, ласковому даже в холода ветру и крупным диковинным цветам, которые в моих родных местах не росли.

Дом Монтейна оказался восхитителен. Двухэтажный, просторный, построенный из потемневшего от времени толстого камня, он был настоящим семейным гнездом, и поначалу я чувствовала себя в нём ужасно неуместно. Как будто ходила грязной обувью по чистым коврам. Вильгельм сразу же понял причины моей робости, но так ничего и не сказал. Первые несколько дней мы занимались тем, что открывали окна, вытирали пыль и мыли полы. Впускали внутрь тёплый летний воздух.

Всё это время мы почти не разговаривали. Я старательно делала вид, что не замечаю, как он стискивает зубы от досады. Он отчаянно изображал нормальность всего происходящего.

После, когда пребывание в этом доме перестало казаться мне таким странным, мы взялись за то, чтобы наполнить его жизнью, и занялись любовью в каждой комнате по очереди.

Мне показалось, что именно это нам и помогло.

По крайней мере, после этого с лица Монтейна начала пропадать чудовищная бледность, а тёмные круги под глазами растаяли окончательно.

От его великолепной искрящейся силы, которой я с таким удовольствием любовалась в мёртвой деревне, мало что осталось.

Кое-что он, конечно же, мог. Например, заговорить приготовленный мною отвар. Но пламени, что играло в его ладони, больше не было.

Когда мы ещё гостили у Кернов, он пытался меня избегать.

— Опасается, что перестанет быть тебе интересен таким, — безошибочно угадавшая причины моей подавленности Ханна только пожала плечами, когда мы столкнулись с ней в той самой беседке.

К своему ужасу, я нашла, что она была права.

Монтейн опасался моей холодности из-за своего прошлого. Теперь — из-за того, что не был так силён, как прежде.

Ничего удивительного в этом не было, ведь изначально я связалась с ним именно потому, что он был на многое способен.

Теперь перестал.

Отчаянно сожалея лишь о том, что не обладаю темпераментом Чокнутой Ханны и не могу в буквальном смысле вдолбить ему в голову обратное, я призвала себя к терпению, и оно помогло.

Привыкнув жить вдвоём, постепенно мы снова начали разговаривать, и с каждым днём, с каждой проведённой вместе ночью Уил как будто оттаивал.

— Уверена, что тебе это нужно? — единственный раз, когда он о чём-то меня спросил.

Вместо ответа я закрыла ему рот поцелуем, потому что не нашла в себе сил сказать прямо.

В конце концов, он мог передумать в любой момент.

Мог в самом деле пожертвовать дом какому-нибудь приюту и уехать в свои бескрайние дальние страны.

Мог мечтать только о том, чтобы забыть о случившемся, в то время как я была прямым напоминанием об этом.

О том, что он пожертвовал силой, которой так жаждал, ради того, чтобы Удо Керн однажды снова смог стать собой, я не решалась даже думать.

Что он чувствовал, решаясь на это?

Пожалел ли потом?

Я знала, что нет.

Три дня после той страшной ночи я не решалась высунуться из комнаты, опасаясь встречи с герцогом.

На четвёртый всё же выскользнула в сад, когда все, включая барона, уже спали, и, разумеется, столкнулась с Удо нос к носу.