Книга Искушение, страница 52 – Лера Виннер

Ветер был не сильным, но холодным, и я поежилась, опуская взгляд.

— А в первую ночь? От тебя веяло такой… тоской.

— Значит тогда я тоже не давал тебе спать? Жаль, мне хотелось бы, чтобы это было по другой причине.

Я спрятала усмешку, отметив, какой светской получилась у него эта улыбка. Так может улыбаться только человек, привыкший держаться ровно при любых обстоятельствах и в любом обществе.

— У меня просто были дела.

— Где твой плащ?

Резко вскинув голову, я попыталась поймать его взгляд, но это мерзавец продумал тоже — лицо осталось надежно скрыто в тени.

Такое беспокойство льстило, но я не собиралась позволять ему отвлечь себя на это.

Так прошла минута или все десять, но чертов герцог сдался первым.

— Мне снилась моя вторая жена. Она часто мне снится. Благодаря ей произошло наше знакомство с бароном… — он снова странно улыбнулся. — Ей было очень плохо со мной. Я был хреновым мужем, и, в общем-то, она отправилась на тот свет из-за меня. Не хотелось бы скатываться в непристойную меланхолию, но она имеет на это право.

— Нет, — ветер бросил растрепанные волосы в лицо, и я убрала их за ухо. — Мертвецы остаются просто мертвецами. Я понимаю, о чем ты говоришь, я умею делать такие вещи. Оно просто убивает тебя, постепенно сводит с ума…

Посмотреть на него снова оказалось выше моих сил, хотелось только втянуть голову в плечи, потому что…

Окажись я на его месте, мне не пришло бы в голову делать половину из того, что сделал он. Сцепиться с королевскими солдатами, потом с Нэдом, с которым он, черт возьми, просто играл как кошка с глупой мышью на потеху публике. Дрянная шпага… Герцогу Керну ничего не стоило прикончить его со второго же выпада одним точным, даже безболезненным ударом.

Он предлагал мне решить проблему, точно зная, что за этим последует.

Потом Пауль и головорезы на поляне.

Хотелось снова задать этот глупый вопрос — зачем?

Если бы он еще ответил.

— Ну, я не был бы против, если бы ты помогла мне избавиться от этого, — тем временем он тихо засмеялся и подвинулся ближе, заслоняя меня от ветра. — Но ты не можешь.

— Может только тот, кто проклял тебя.

— Даже Бруно не может.

Мы переглянулись, и я едва не рассмеялась, поняв, что вздрогнула при упоминании этого имени.

В свое время его брат попортил мне много крови.

— Он много странствовал, многому учился. Не говоря уже о том, что он все-таки старший, и его возможности несколько… шире моих. Но не может даже он, хотя он очень старался, — губы Удо скривились в странной усмешке. — Мы почти год не разговариваем с прошлого раза.

— Ты злишься из-за того, что он пытается тебе помочь? — начинало становиться по-настоящему холодно, или меня просто трясло, и я тоже подвинулась к нему ближе. — Считаешь это справедливым? Или уверился в том, что у твоего барона есть право решать, чего ты заслуживаешь?

— Ханна.

Он перебил тихо, без раздражения, но таким тоном, что я умолкла и снова уставилась в траву.

По всей видимости, не по себе мне было все-таки не от ночного холода, но пальцы все равно дрожали, и Удо вдруг сжал мою руку так естественно, словно это было… допустимо.

Дыхание сбилось, но я предпочла думать, что это лишь потому, что у него оказались неожиданно и ненормально горячие в такую погоду ладони.

— Я хотел бы сказать тебе, что нет. Что я в бешенстве из-за всего этого, потому что оно мешает мне жить. Что это полное дерьмо — пускать чью-то жизнь псу под хвост из-за давно истлевших костей. Могу в самом деле сказать, если хочешь, — он мимолетно и все так же странно ухмыльнулся, а после посмотрел на меня. — Но это не правда. Правда в том, что мне действительно было наплевать. И на этого барона, когда он, стоя на коленях, умолял меня отказаться от брака с женщиной, которую он любил. И на Бруно. И на всех своих жен… Кстати, их было три, если ты не знала. Не окажись Мира такой хитрой сучкой, на ребенка мне было бы наплевать тоже. Он нужен был мне как… — он медленно пожал плечами. — Как доказательство того, что никто не смеет распоряжаться моей жизнью и решать за меня, продолжить мне род или все же не стоит. То, что сделал Вильгельм, действительно справедливо. И с Бруно мы ссоримся потому что он счел, что уже хватит.