Книга Сиротка для врага. Огонь и Тьма, страница 10 – Ульяна Чертовских

— Очень просто, — он отложил в сторону книгу и посмотрел на меня своими тёплыми, проницательными глазами. — Твой стук нельзя перепутать ни с чьим другим. Он у тебя особенный, — Мужчина радушно улыбнулся, а меня после его слов словно теплой волной с ног до головы окутало. Он всегда замечал такие мелочи. — Присаживайся, — он указал на моё любимое глубокое кресло у окна, а сам разместился в своём кресле напротив. — Рассказывай, как твои дела? Давненько мы не виделись.

— Спасибо, хорошо… — начала было я. — Точнее, не очень, — я понуро опустила голову, внезапно ощутив ком в горле.

— Ну-ну, не нужно так расстраиваться, девочка моя, — его голос прозвучал мягко и ободряюще. — Разве случилось что-то непоправимое? — увидев, как на моих глазах блеснули слезинки, психолог поспешил меня успокоить.

— Смотря с какой стороны посмотреть. Если брать ситуацию с Беловым, то это ерунда. Он давно выпрашивал. Дело в том, что есть ещё кое-что… — я нервно начала теребить шнурок на своей кофте, не в силах поднять глаза. — Кое-что странное. Такое, что не поддаётся никаким нормальным объяснениям.

Арсений Петрович

Ещё в тот момент, когда Ирэна робко постучала в дверь моего кабинета, я знал, о чём пойдёт речь. Знакомое тягостное предчувствие сковало грудь — бедная, беззащитная девочка вновь была напугана и искала спасения в стенах моего кабинета, как это бывало десятки раз за все эти годы.

Впрочем, такая ли уж она теперь беззащитная? Та ли она, что тринадцать лет назад, потерянная и оглушённая горем? Время, неумолимое и безжалостное, летело с такой скоростью, что от него слезились глаза. Порой мне казалось, что всё это было лишь вчера: в этом самом потрёпанном кожаном кресле, которое с тех пор видело столько детских слёз, сидела крохотная, подавленная горем малышка. Она не рыдала навзрыд, нет, она плакала горько и безнадёжно, беззвучно, а её плечики мелко вздрагивали. И самое страшное — она старательно, как умеет только невинная душа, пыталась найти в себе причину тому, почему от неё в очередной раз отказались потенциальные родители. «Я плохо себя вела? Я что-то сказала не так?» — читалось в её влажных глазах. Уже тогда, в той шестилетней девочке, в глубине её детского, ясного взгляда, затаилась тень глубокой печали — тень, которая не исчезла и по сей день. Если бы она только знала, что дело было совсем не в ней…

Я полюбил эту малышку всем сердцем. И все эти тринадцать лет я, как мог, скрашивал её одиночество, пытаясь стать тем маяком в тумане её детских страхов, тем единственным человеком, которому она могла бы доверить все свои тайны. На это ушли годы терпения, тихих разговоров за чашкой какао, совместного чтения книг и борьбы с ночными кошмарами. И вот сейчас, глядя на её смущённую фигуру в дверном проёме, я не сомневался — она придёт, сядет в это кресло и выложит мне всё.

Ах, если бы я мог остановить время. Но, к сожалению, неизбежное близится, и совсем скоро жизнь этого прекрасной юной девушки кардинально изменится.

Да, сейчас передо мной, в этом стареньком кресле, сидела уже не та шустрая малышка и даже не угловатый колючий подросток, бросающий дерзкий вызов всему миру. Как бы больно ни было осознавать, но теперь это уже взрослая девушка, которой совсем скоро предстоит выйти в самостоятельную, полную подводных камней жизнь. Настолько скоро, что она даже сама об этом не подозревает.