Онлайн книга «Ведьма, мы-же-на-ты!»
|
Вдруг среди оттенков тьмы я заметила едва уловимое движение: из кустов появилась лиса. Ее рыжая шубка сияла в лунном свете, как огонь среди углей. Она трусила, держа в зубах что-то пестрое. Добежав до дверей дома, рыжая аккуратно положила свою добычу прямо на порог, рядом с… тыквой?! Еще одной! Не знаю, чего было во мне больше – удивления или возмущения. Но они с лихвой вытеснили усталость, так что я опрометью кинулась на улицу, чтобы обнаружить на крыльце селезня и… да, тыкву. К последней была прикреплена записка, нацарапанная корявым почерком: «Нужно зелье от грудной жабы. Аптекарь, сволочь, деньги выдрал, а лекарство не помогает. Вся надежда на вас, госпожа ведьма». Лиса, которую я застукала за жертво… в смысле уткоприношением, замерла с поднятой лапой и склонила голову набок, точно собака. – Да эти горожане что, совсем страх потеряли?! – поделилась я с рыжей. – И что мне с этой бокастой тыквиной делать? Та, на мгновение замерев, опустила лапу и… согласно кивнула. А я же села на порог и подперла подбородок кулаком, задумавшись. Лисица же помялась-помялась на месте да и сделала шаг ко мне. Потом еще и еще… Я сама не заметила, в какой момент плутовка оказалась рядом с моим коленом, а я запустила руки в густую пушистую шерсть и начала почесывать рыжую промеж ушей, а та блаженно фыркать. Небо, вызвездившееся над нами, обещало ясную погоду и холод, но пока было лишь немного зябко. А свежий воздух сделал то, перед чем оказалась бессильна постель. Мои глаза начали закрываться и… В тот момент ладонь соскользнула на пушистую шею, и там я ощутила даже не веревку – нить из файриса. Та была тонкой, как шелк, и прочной, как канат. Дорогая, зараза. У отца была такая удавка, и называлась она «милость повелителя». А еще подобные использовали браконьеры. Жертва, попавшая в силок, начинала метаться, тем затягивая петлю, и в конце концов умирала либо от удушения, либо, что чаще, перерезала себе горло струной, что была не толще волоса. Резерв только-только начал восстанавливаться, и магии там была малая толика. Но я призвала ее и, сжав между пальцами нить, сожгла ее. Та вспыхнула снопом искр, которые тут же опали. Рыжая же вдруг вскинулась, вскочила на лапы и уставилась на меня. А затем порывисто лизнула руки, развернулась, махнув хвостом, и задала деру. «Вот ведь хитрюга! Добилась от меня того, что ей надо было», – восхитилась я рыжей. Подумалось, что, раз она теперь совсем освободилась, больше я ее не увижу. А лучше бы мне не видеть тыкв! Ибо достали уже! Потому-то я из вредности и не закатила очередную в дом. Записку, впрочем, взяла. И селезня тоже. И когда я вновь поднялась к себе, то заметила, что телепортационная шкатулка слабо светилась, – значит, пришел ответ от отца. Так скоро? Я откинула крышку артефакта и обнаружила коротенькую записку: «Если эта сволочь намекает на расторжение брачных клятв, то ни в коем случае не ведись, доча! Это чистой воды развод!» «Значит, отец еще не все проблемы решил и какие-то из них еще подсчитывает, суммирует, делит и ставит на них надгробные крестики», – поняла я суть папиного наставления. И я решила для себя, что пока поживу в браке, даже если муж против… А затем наконец я смогла познать народную мудрость: хорошо смеется тот, кто смеется в постельке. С ней и заснула. А проснулась уже ближе к полудню, осознав, что утро вечера может быть как му… так и просто дряннее. |