Книга Ведьма, мы-же-на-ты!, страница 21 – Надежда Мамаева

Я чувствовала себя разбитой, уставшей и завидовала вампирам, которые могут спать в своих гробах до заката. Но, увы, мне, смертной…

Да и залеживаться было некогда: нужно было проверить одного пепельного. Выжил ли он? И если да, то в целом или из ума?

А еще стоило приготовить завтрак и плотно поесть. Потому как начавший восстанавливаться резерв требовал еды. И побольше.

Вот только, спустившись на кухню, я с прискорбием вспомнила, что из продуктов у меня лишь тыква и селезень. Ошпаривать, ощипывать, палить, потрошить, а потом, собственно, готовить птицу – на такой подвиг я пока была не способна.

А вот приготовить кашу из последних моих сил и тыквы – да.

Так что я аккуратно разрезала самую маленькую, очистила от кожуры, измельчила. Бросила маленькие оранжевые кусочки в котел, на дне которого уже скворчало масло. Добавила щепотку корицы и мускатного ореха. Они враз наполнили воздух ароматом осеннего леса.

Пока каша медленно томилась на огне, я добавила остатки молока и меда, чтобы придать сладости. Так что в итоге каша получилась нежной, как первый снег, и вкусной. И я даже ей гордилась. Ровно до того момента, как принесла миску с варевом проснувшемуся Рану. Тот, к слову, выглядел куда лучше вчерашнего.

Муженек придирчиво посмотрел на мою стряпню и, как всякий больной, а потому капризный мужчина, произнес:

– Хочется мяса, а не каши…

– Для этого ты, дорогой супруг, ошибся семьей, – мило ухмыльнувшись тоном «у меня даже ежи не выёживаются, а то в супе окажутся», отозвалась я.

Пепельный в ответ мрачно заработал ложкой.

Его миска опустела быстро. И едва Рангер передал ее мне, как прикрыл глаза, будто прислушиваясь к себе, а после выдал:

– До храма ближайшего далеко?

– Ты собрался туда идти помирать? Чтобы сразу отпели? – вкрадчиво поинтересовалась я и пояснила: – Если встанешь, то сразу ляжешь. Только уже не в постель, а в гроб. У тебя все швы разойдутся.

– А лучше бы разошлись мы с тобой, – буркнул пепельный, признавая мою женскую правоту, но через отрицание, как и всякий уважающий себя мужик.

– Ты опять про развод? – недовольно выдохнула я.

– Да, – не стал ходить вокруг да около Рангер.

Ну вот! Опять! Утро – новое, а разговор про расторжение брака – старый. А так все хорошо начиналось…

– Ты такой упертый в отца или в мать? – ехидно уточнила я.

– Дед в детстве говорил, что я характером в бабку – такой же упрямый, своенравный и бесшабашный…

– Знаешь, с тех пор, похоже, ничего не изменилось! – фыркнула и сурово добавила: – Я не столичный лекарь, и накладывать кучу заклинаний сил нет. Поэтому денек, а лучше два или три, тебе стоит отлежаться. Пока раны не затянутся. Да и проклятие нужно вынуть. Оно слишком много сил у тебя отбирает.

– Ладно, полежу… – словно делая мне одолжение, отозвался муженек, опустил-таки голову на подушку и прикрыл глаза.

Я же подхватила миску и вернулась с ней на кухню. Там, ополоснув посудину и вымыв руки, уперлась ими в край стола и выдохнула, собираясь с мыслями. Прислушалась к успокоившемуся за ночь дару, оценила резерв. Магии набралось немного, но той, которая успела накопиться, должно хватить, чтобы вытянуть из раненого еще немного проклятия. Жаль, его нельзя было выдернуть одним рывком: слишком тонкие корни злословия, проросшие глубоко в тело, наверняка оборвутся, стоит резко их дернуть. Оставшиеся в теле нити начнут ветвиться, разрастаться и убьют пепельного.