Онлайн книга «Ведьма, мы-же-на-ты!»
|
– Не желаете ли похмелит… ой, в смысле угоститься отборным первачом? Сам делал. – А я сейчас его сам вылью, – раздалось мрачно у меня за спиной. Даже не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, кто это. Рангер собственной невыспавшейся, как и я, персоной. И не успел постоялец даже икнуть, как знакомые сильные руки аккуратно оттеснили меня в сторону. Пепельный в один миг очутился рядом с мужичком, выхватил у того бутыль, поднес горлышко той к носу, скривился и, глянув на меня, поинтересовался: – Изи, тебе мышей, крыс потравить не надо? – Какое травить? – вместо меня откликнулся выпивоха, у которого только что варварски отняли его музыкальное вдохновение. – Я этим лечусь! И пою… – Ты смотри, пение – штука опасная. Сначала ты тихо напеваешь один себе под нос, потом дуэтом с какой-нибудь мышкой… – Или белочкой, – подсказала я пепельному. – Или белочкой, – согласился Рангер. – Затем к вам присоединяются другие лесные звери… – И в итоге остановить вас сможет только боевое заклинание высшего порядка, – закончила я за пепельного, про себя подумав, что атакующие чары вполне способны заменить один злющий паладин с мечом. Или первачом. В общем, что под руку Рангеру попадется… Дошло это, кажется, и до мужичка. Он стих. Продекламировал. Проникновенно так, тихо, о своей тяжелой доле. В тени тоски, где тишина, Гляжу смиренно на тебя. Судьба жестока, в башке звон, А в горле – жажда, словно стон. Куда ни гляну – лишь обман, Пустой стакан, в душе туман. Позволь испить с утра вина, Иначе дня нет, одна мгла. Сквозь серый день ищу я свет, Оставьте мне надежды… – Нет, – буднично перебил поэта пепельный и, больше не говоря ни слова, вышел из комнаты вместе с бутылью. – Как же… – протянув руки ему вслед, с надрывом простонал постоялец. – Лечитесь, обживайтесь. Завтрак скоро будет, – ничуть не сочувствуя певуну, дежурно произнесла я и поспешила вслед за мужем. Сон был безнадежно испорчен, настроение тоже, и оно опустилось еще ниже, когда я, придя на кухню, увидела их – тыквы. Снова. Рангер, похоже, был у себя. Маук – тоже. То ли рыжая спала, то ли просто решила не показывать носа на глаза ведьме, которая не в духе. И в том, и в другом случае лисичка поступила мудро. А я посмотрела на одну из тыкв с самым кровожадным видом. А затем взяла в руки нож и, представив на месте бахчовины голову постояльца, с наслаждением вонзила лезвие в сердцевину. Раздался характерный треск. Я вдохнула. И уже чуть спокойнее продолжила разделывать оранжевую мякоть, чтобы спустя какое-то время поставить перед пепельным, появившимся на кухне, миску с кашей. Супруг мрачно посмотрел на нее, с тяжким вздохом зачерпнул, съел несколько ложек и… – Нет, я не могу это есть. – Хочешь сказать, что я не умею готовить? – предупреждающе прошипела я. – Ты отлично умеешь готовить эту тыкву, – дипломатично отозвался пепельный и добавил: – Просто я не умею ее есть. А чего-нибудь другого нет? – Ну знаешь… – закипая, отозвалась я. – Мне эта бахчовина тоже отыквенела! Но ничего другого нет! Совсем нет. – Ну, это я исправлю, – выдохнул пепельный и, поднявшись со скамьи, вышел из кухни, а потом и из дома. Я наблюдала через приоткрытое окно, как он шагает в сторону леса. Даже без меча. – И кого он голыми руками наловит? От этого вопроса я вздрогнула. Маук в лучших традициях оборотней подкралась совершенно бесшумно. |