Книга Пара для проклятого дракона, страница 42 – Екатерина Гераскина

Как и тогда, предок Селия завидовал и желал того, что принадлежало моему. И снова — женщина между нами. Только теперь это моя истинная. Моя пара. Моя. И он хотел отнять её у меня.

Кровь стучала в висках. Дракон внутри не утихал.

Я чувствовал, как во мне загорается пламя.

Не просто огонь — это была ярость. Слепая, первобытная.

Но я держал себя. Потому что у меня была цель. Я должен защитить Агнию.

Даже если для этого придётся сжечь половину Империи.

Я вышел из подвала, а потом — из заброшенного дома на окраине города. Запрыгнул на лошадь. Занимался рассвет.

Мне нужно было составить донесение Альберу. А потом — ожидать предсказуемого представления.

Вскоре я уже был дома, под своей же личиной. Вошёл в особняк. Меня встретила экономка — молча. Я кивнул ей, отпустил ее.

Принял душ, переоделся в подходящую для казематов одежду. Спустился вниз, сел на диван, зажёг камин. Подался вперёд, устроил локти на коленях и смотрел на языки пламени.

Моя память уносила меня почти на пять лет назад.

Снова и снова я вспоминал то, что было между нами.

Между Агнией и мной.

Оказалось, что она — другая. Не такая, как я привык. Она не падала к ногам, не смотрела в рот, не пыталась понравиться. Не хотела иметь ничего общего — ни со мной, ни с Селием. Как бы мы ни ухаживали, как бы ни старались — она не отдавала предпочтения никому.

Равнодушная, холодная. Недосягаемая.

Сам не помню, в какой момент азарт в груди разгорелся до огня, и вспыхнули чувства. Помню, как долго добивался её. Как Селий отступил. А я — нет. Я продолжил. Уперто, слепо, жадно.

Помню, как провели вместе ночь. Она была… самой потрясающей. Самой запоминающейся. И самой настоящей. А потом…

Потом этот ублюдок — Селий — ворвался в комнату вместе с нашими «друзьями» и торжественно объявил о том, что мы поспорили и кинул на пол десять золотых. Что мы «поставили» на неё. На женщину, в которую я влюбился.

И он был прав. Откуда ему было знать, что игра переросла в жажду обладать.

Я помню, как Амелия судорожно одевалась, как собиралась, как убегала, даже не глядя мне в глаза. А я бил морду собственному другу. Пока он смеялся. Пока харкал кровью.

Кто-то из друзей — тварь — доложил обо всём ректору. Меня сразу же отправили в карцер. А утром — первым же рейсом, без права слова, без связи, без шанса — на практику. На самую жёсткую.

Там меня почти убили.

Через месяц я должен был вернуться, но нас с Альбером и Роем закинули не в то место и не в то время. Мы едва не сдохли. Но выжили. Вернулись через два месяца — уже кровными побратимами. Испачканные в крови и клятвах, но живые.

Когда я вернулся в академию — Амелии-Агнии уже не было. А те дружки, кто таскался за мной рассказывали о том, как кто-то поимел её, кто-то купил за кольцо, браслет.

Меня корёжило без неё.

Но больше всего — от того, что она оказалась такой же, как все. Продажной. Меркантильной.

И все, как один друзья, говорили одно и то же.

А тогда… даже мысли не возникло, что это неправда. Даже когда я не выдержал — и один из её «покровителей» захлёбывался собственной кровью — он не признался, что врал.

Лишь говорил, что и сам пострадал от её жадности. Что она унесла с собой дорогой гарнитур, платья от модистки, браслет его бабушки даже прихватила.

И даже, скотина, махал чеками и адресом доставки — прямо до комнаты Амелии.