Книга Три звездочки для принцессы, страница 78 – Сумеречная грёза

Да о чем я думаю? Конечно же понравлюсь! А вдруг… разлюбил?! Я доставила ему столько хлопот, конечно, он мог разлюбить меня! О Боги Огненных скал! Разлюбил! Разлюбил!

Вскакиваю с кровати, не дожидаясь приглашения к столу, выбегаю из спальни и бегу по коридору. Хочу убедиться, что мое чувство меня не обманывает. С каждым шагом понимаю — нет, это не обман и не наваждение.

Я бегу за своей энергией! Она, словно прочная нить, тянет меня вперед, заставляя переставлять ноги. Позади развевается платье от быстрого бега, по полу цокают такие же синие, как и платье, атласные туфельки.

Мимо пролетают высокие арочные окна, как будто я летела в самолете, а я ничего не замечаю, кроме сильного жжения в груди. Добегаю до лестницы, мигом спускаюсь на первый этаж, в гостиную и, не обращая внимания на удивленного отца, бросаюсь в коридор, ведущий в дальнее крыло особняка. Отец откидывает газету, приподнимается в кресле и кричит:

— Айлин, сейчас же вернись!

Я не слушаю, бегу как сумасшедшая, одурманенная своей энергией. Когда добегаю до комнаты прислуги, чувствую — всё, не могу. Сейчас вспыхну!

— Сергей! — кричу и, не дожидаясь ответа, кладу ладонь на дубовую дверь. Вспышка — дверь вылетает внутрь комнаты, кто-то внутри бросается в сторону, уворачиваясь от нее.

Сергей отряхивается, ошарашенный — такой же прекрасный, как и всегда. Высокий, сильный, мускулистый… и чуть-чуть испуганный.

— Айлин? — спрашивает он, пораженный, и я кидаюсь к нему.

Едва он успевает стряхнуть с рук мелкие щепки и раскрыть объятья, как я набрасываюсь на него и покрываю его лицо поцелуями. Жаркими, страстными, оставляющими синие отпечатки моей лютэн-энергии на его коже.

— Львица, тигрица моя, — шепчет Сергей и целует в ответ, ни о чем не думая и никого не стесняясь. — Красавица!

В дверь влетает папенька с охраной и, глядя на нас, замирает на пороге. Я отрываюсь от Сергея и с испугом смотрю на него. Папенька еще некоторое время молчит, потом поднимает руку, давая понять охране не вмешиваться.

— Видимо, ужин отменяется, — сухо говорит папенька, толкая носком начищенных ботинок обломки двери у себя под ногами. — Ну, раз так, оставлю вас вдвоем. Ребенку нужна энергия. — Он внимательно смотрит на Сергея, который вцепился в меня, не желая никому отдавать. — Постарайтесь, господин Белевский. Мне нужен сильный и здоровый внук. У вас есть все ресурсы, чтобы подарить мне желаемое. Я знаю.

И уходит, оставляя нас наедине. Охрана, переваливаясь с ноги на ногу, спешит за ним. Сергей встает, прилаживает кое-как дверь к дверному проему, оставляя маленькие зазоры. Смотрит скептически на свою кустарную поделку — никуда не годится. Машет рукой и поворачивается ко мне. Его глаза блестят любовью:

— Я скучал, малышка, — говорит он и делает широкий шаг вперед.

Я растворяюсь в его объятиях, и у меня слабеют ноги. Оседаю вниз, Сергей не растерялся, подхватывает меня на руки и несет к кровати. Мне становится тесно в этом кружевном платье, и любимый, словно читая мои мысли, начинает освобождать меня от него:

— Как же я скучал, ты себе не представляешь, — шепчет Сергей, словно одурманенный, оставляя огненные отпечатки губ на моей коже.

Он горел, и я горела. Уже привыкший к моей лютэн-энергии, Сергей впитывает её, и его глаза светятся. Когда мы остаемся голыми, он улыбается пьяной улыбкой, целует меня, а потом гладит ладонью низ живота: