Книга Школа бабок-ежек, страница 47 – Лада Кутузова

– Вспотел со страху, аж рубаху выжимай, – держась за сердце, пожаловался Михалыч.

Его друг, цедя слова, заметил:

– В последний раз, в последний раз, говорю, я в твою авантюру влезаю. Вся жизнь за митку промелькнула, а мне еще внуков понянчить хочется.

Гномы огляделись.

– Я отходить от двери не стану, – предупредил Степаныч, – дождусь утра и домой пойду.

Михалыч кивнул, потом полез в сумку.

– Ты чего там копошишься? – с опаской поинтересовался чернобородый.

– Трубку ищу, надо нервы в порядок привести.

Раздалось чертыхание и громкий стук падающего предмета.

– Степаныч, я трубку уронил, – пожалился рыжий гном.

– Наплюй, – последовал краткий совет.

– Не могу, она из рога единорога сделана, я ее по наследству получил.

– От прадедушки? – съязвил Степаныч.

– От него. Посвети мне.

Чернобородый тряхнул фонарь, и джинн заискрился ярче. Напарники увидели лестницу, ведущую вниз.

– Туда трубочка-то твоя упала, – протянул Степаныч.

– Будь другом, давай, посмотрим. Помру ведь без табака.

Гномы осторожно спускались, держась за стену. Чернобородый ворчал вполголоса, вспоминая всех незадачливых родственников своего приятеля, включая и прадедушку. После очередного крутого поворота лестница вывела их в зал. Свет от джинна отразился в многочисленных хрустальных шарах, подвешенных к потолку.

– Вот она, трубочка-то, – растерянно заметил Михалыч, поднимая пропажу.

Его смятение объяснялось кучей драгоценных камней, словно бы сметенных в угол.

– Кто-то уборочку затеял, а мусор не выкинул, – присвистнул напарник.

– Хорош мусор-то, эльфийский огонь!

Рыжий гном подскочил к драгоценностям и схватил булыжник покрупнее.

– Эх, вот оно – счастье-то! – восхищенно заорал он.

В это миг потолок затрясся мелкой дрожью, в стене появились трещины, через которые стали вылезать обитатели склепа. Обрушившийся проем отрезал гномам путь наверх, они бросились в темнеющийся коридор.

– Все твой язык поганый, накаркал: мертвяки, мертвяки, – задыхаясь от быстрого бега, причитал Михалыч.

– Ежкина кочерыжка! Не были богатыми, нечего и начинать. Столько раз зарекаюсь с тобой связываться, вечно в самый переплет попадаем, – чернобородый достал серый камень и бросил его за спину. Послышался оглушительный рев и грохот обваливающихся стен.

– Это что было? – пытаясь отдышаться, спросил Михалыч.

– Тролль заговоренный, действия хватает на пару минут. Ну, что, на меня смотришь? Думаешь, я с таким, как ты, без заговоров куда сунусь? – Степаныч сунул ему под нос фигу.

Друзья огляделись, коридор вывел их в небольшую комнату, перекрытую на всю высоту ажурной решеткой. Степаныч достал флакон с водой, подошел к ограде и, плеснув на нее содержимым бутылки, зашептал: «Стань пылью, пеплом легчайшим, тенью бесплотной».  Решетка рассыпалась, Михалыч потрясенно молчал, не в силах вымолвить ни слова.

– А то! – похвастался напарник. – Специально для сложного засова подбирал. Пошли быстрее, у меня все артефакты закончились.

Гномы добрались до тупика, заканчивавшемуся тремя дверями. Две были деревянными, окованные железом, проем третей скрывался за пологом.

– И куда теперь? – растерялся рыжеволосый.

– Откроем по одной и решим.

В этот момент в конце коридора появился усопший эльф, и друзья, не сговариваясь, кинулись к двери, спрятанной за пологом. В момент перехода Степаныч почувствовал лишь холод, поселившийся в животе, Михалыч запомнил рой бабочек, облепивший его с ног до головы. Очнулись оба на рассвете. Пейзаж не радовал: горы песка, терявшиеся за линией горизонта, и больше ничего. Лишь одиноко стоявшая пирамида не вписывалась в унылую панораму.