Книга Школа бабок-ежек, страница 48 – Лада Кутузова

– Вот интересно, ты чего в эту дверь полез?

– Я-то за тобой, а ты чего ломанулся? – переругивались напарники.

Стояла невыносимая жара, оба товарища мечтали о глотке воды.

– Интересно, а в башне этой живой кто есть? – размышлял Михалыч. – Поесть бы не мешало.

– Ежели дойдем, то мы.

– Будем томиться, пока прекрасный рыцарь нас не освободит, – раскатисто рассмеялся рыжеволосый.

– Тебя освобождать нельзя, для жизни опасно, – рассердился Степаныч.

К пирамиде дошли к вечеру. Башня была огромной, ее вершина сливалась с мрачнеющим небом. Оба гнома мечтали об одном – воде. От жажды языки ссохлись, губы потрескались.

– Интересно, а вход здесь есть? – Михалыч почесал затылок.

– Здесь и выхода-то нет, ежкина кочерыжка, – отрезал Степаныч. – Придется киркой прорубаться.

– Может, не стоит?

– Раньше думать надо было, когда ты к мертвякам полез. Я с голоду сдохнуть не желаю, – Степаныч сперва постучал по стене в поисках пустоты, затем энергично заработал кайлом.

Вскоре гномы попали в узкий ход, пробираться пришлось на четвереньках.

– Слушай, тебе это ничего не напоминает? – Михалыч был зачарован увиденным. – Бескрайние пески, пирамида, потайные ходы.

– Я пить хочу, а не думать.

– И зря. Тут еще покойник в бинтах должен быть.

– Опять мертвец?! – Степаныч так резко затормозил, что ползший за ним рыжебородый врезался в пятую точку приятеля. – И прекрати бодаться.

– Вполне обычный, но с кладом. Золотой саркофаг, маска, инкрустированная камнями. Златой кувшин с вином, рожь, насыпанная в золотые чаши, – размечтался Михалыч.

– Вино с рожью? Значит, с голода не пропадем, – подытожил практичный напарник.

Гномы выбрались в каменный мешок, посреди которого стоял гроб.

– Ну-ка, посвети, – Степаныч стукнул по фонарю, джинн нахмурился и заискрился.

– Смотри, точно, выпивка есть, – рыжий гном откупоривал найденную бутылку.

– Все не выпей, а то я не посмотрю, что друг, дам по кочерыжке.

После третьей бутылки, заедая выпитое зерном, друзья расчувствовались и исполнили гимн боевых топоров. Потом последовала песня про последнюю любовь озерной девы, изыски мышиного гурмана и про рокот барабанов. Михалыч надрывался, выводя верхние ноты. Послышался неприятный скрип. Крышка саркофага с грохотом свалилась, на гномов с любопытством смотрела мумия. Степаныч крикнул что-то нечленораздельное и бросил в восставшего мертвеца фонарь с духом. Джинн громогласно расхохотался и, освободившись из плена, принялся крушить все вокруг.

…Приятели с тоской смотрели на руины пирамиды, вместо комнаты с саркофагом виднелся огромный провал.

– Там еще вино оставалось, – мрачно заметил Михалыч.

– И золото.

– Интересно, как мы домой доберемся? – вздохнул Михалыч.

Послышался шелест крыльев, и на землю легла огромная тень.

– Я не понимаю, здесь башня должна стоять, – раздался возмущенный голос дракона.

– Должна быть, – поддакнул огромный ворон, сопровождавший его. – Надо, кстати, этих двоих спросить, что случилось.

Михалыч повел себя странно: он прикрыл голову сумкой и начал отползать в сторону. Степаныч почувствовал, как к нему возвращается вылеченная икота.

– Ик, это не мы, – залепетал он в свое оправдание.

– Крогх, ты понимаешь, что он говорит? – рыкнул дракон.

– Ты нормально говорить можешь? – ворон, которого звали Крогх, обратился к чернобородому гному.