Книга Виктория Железная леди Запада, страница 24 – Анна Дант

От этого грустно.

Во сне я понимаю, что это воспоминания. Что сейчас я очень далеко от дома, да и в принципе меня, той самой меня, нет в живых.

Я брожу по улицам серого города, захожу в любимую кофейню, почему-то пустую, пью безвкусный кофе, потом возвращаюсь в офис и слушаю бессмысленный трёп девчонок обо всём на свете. И вновь возвращаюсь домой. В пустую квартиру, где всё всегда лежит по местам.

И не потому что я чистюля, а потому что вещи годами никто не трогает.

Годами…

И там, во сне, я задаю себе вопрос. А я вообще жила? Разве существование можно назвать жизнью?

Прежняя я вызывала у меня, настоящей, недоумение.

А почему я не жила? Почему не ездила к морю, почему не ходила на прогулки, почему не встречалась с подругами в ресторанах?

Почему я, желая ребёнка, не сделала ничего? Могла бы взять квартиру побольше в ипотеку, могла бы сменить место работы на более прибыльное.

Но я мечтала и плакала, плакала и мечтала.

Вернись я сейчас домой, то всё бы изменила. Впрочем… А зачем мне возвращаться? Я живу в теле юной красавицы, имею довольно весомый титул и какое-то количество средств на существование. У меня есть семья, пусть и не такая, какую я хотела бы.

А проблемы есть в любом мире и у любого человека.

Я распахнула глаза, вырывая себя из депрессивного сна. Чувствую, что ещё слишком рано. Стоит прислушаться, как тут же поймёшь, что замок ещё крепко спит.

Немного подумав, я решительно поднялась. Толку лежать, если сна ни в одном глазу? Сейчас я предоставлена сама себе. Можно на минуту представить, что нет проблем и забот.

Сейчас, пока мир вокруг не очнулся от сна.

Накинув тёплый халат, я ополоснула лицо холодной водой и выскользнула из покоев.

Страж у дверей встрепенулся, увидев меня.

— Ваше Сиятельство, вам нужна помощь? — в его взгляде читалось недоумение, ведь служанку я не вызвала.

— Нет, но если я кому-то понадоблюсь, то отправляй в кабинет, — улыбнувшись, отозвалась я.

Чувствуя на себе удивлённый взгляд, я медленно шла по галерее, рассматривая портреты родственников Верда. Мой портрет тоже есть, рядом с портретом мужа.

На минуту я остановилась около него, вглядываясь в искусный рисунок. Да, Виктория изменилась. Но вот что я не заметила вначале — тусклый, безжизненный взгляд. Точнее, я думала, что художник не смог передать чувства и эмоции девушки, только вот на самом деле Виктория сама по себе была тусклой и безжизненной. Глубоко внутри.

Зайдя в кабинет, я подошла к столу и зажгла свечи. Ну что же, настало время описать последние дни. Чтобы через пять-десять лет перечитать и напомнить себе, какой была, о чём думала. Напомнить о проблемах, которые, уверена, через несколько лет, уже не будут иметь значения.

Никогда бы не подумала, что в сорок буду иметь дневник. Всегда считала, что это детское развлечение. Но, как оказалось, когда записываешь мысли на бумагу, то и в голове они как-то раскладываются по полочкам. И уже нет того хаоса и растерянности.

За дверьми кабинета раздался топот ног. Я удивленно вскинулась и тут же убрала дневник. Не могла я так надолго уйти в себя, что уже весь замок проснулся!

Но когда раздался стук в дверь, я замерла испуганным кроликом. Нехорошее предчувствие сдавило грудь.

— Входите, — хрипло отозвалась, молясь всем богам, чтобы с дочерью было всё хорошо.