Книга Демон в порядке, страница 49 – Ива Лебедева, Ирина Смирнова

— Я не знаю, кто ты! — выпалила, не в силах сдержаться. — Я не знаю! Ты говоришь, твое имя Элиас. Ты похож на него как две капли воды! Ты ненавидишь Лукаса, и он тебя ненавидит! Ты знаешь про механику и книги в библиотеке, ты взрываешься от лжи в газетах! Но ты же сам ничего толком не помнишь! Только обрывки! Боль! Гнев! И эту чертову цепь! А они… они говорят, что ты — призрак. Оживший портрет. Что ты уже делал это раньше. Что ты опасен! Так кому мне верить?! Тебе, который сам не знает, кто он? Или им, у которых есть целая легенда и слезы маркизы?!

— Я не знаю! — выкрикнул в ответ Элиас, и в его голосе зазвучало отчаяние наших первых часов знакомства. Он схватился за голову. — Я не помню горы! Не помню Вивиан как… как невесту! Только холод. Фальшь. И… отвращение. А все остальное — дыра! Дыра, Маргарет! И в ней что-то шевелится… что-то темное и липкое. Кричит, что все их слова — ложь, но не подсказывает правды! — Дыхание Элиаса стало прерывистым, глаза сверкали, я чувствовала его злость и страх. — И ты… ты смотришь на меня их глазами. Сомневаешься. А я… — он замолчал, его взгляд упал на Йорика, который сидел у меня на руках, но тянулся носом к нему, не разделяя всеобщих страхов, — я знаю только одно. Я не призрак. Я — живой. Чувствую. Боль. Холод. Голод. Твои руки, когда ты… — Он запнулся, не договорив про поцелуй. — И я знаю, что мой брат опасен. Что он лжет. Чувствую это. А еще я знаю, что ты… — он посмотрел на меня, и в его взгляде было что-то беззащитное и страшное, — ты единственное настоящее, что у меня есть во всем этом кошмаре. И это пугает больше всего.

Последние слова прозвучали тихо, но с такой обреченной искренностью, что у меня перехватило дыхание. Все мои сомнения, вся логика Лукаса и слезы Вивиан разлетелись в прах перед простым фактом, который вдруг с кристальной ясностью врезался в мозг: Йорик.

Мой маленький, бдительный, недоверчивый ко всем чужакам Йорик. Он принял Элиаса с самого начала. Спал у него на коленях. Доверял ему свое пузо для почесушек. Пес, который облаивал бы настоящего призрака или опасную иллюзию до инфаркта, не подпуская и на метр. Призраку он бы не позволил тискать себя, ни за что. И уж точно не лез бы сам к нему на колени!

— Йорик тебе верит, — сказала я, глядя на пса, который все же вывернулся, вытянул шею, воспользовался тем, что Элиас в пылу своей речи подошел к нам почти вплотную, и лизнул «призрака» в подбородок. Словно нарочно подтверждая степень своего доверия к мужчине. — А я верю Йорику. Значит, и тебе верю. Хотя ты, черт возьми, самый неудобный, сложный и непредсказуемый человек из всех, кого я встречала. И характер у тебя полный отстой. Я уже молчу про вот это украшение! — и ткнула пальцем в его безразмерную цепь, которая то сжималась, то растягивалась, как поводок.

Что-то дрогнуло в лице Элиаса. Ледяная маска треснула. В глазах мелькнуло недоверие, надежда, и снова — та самая уязвимость, которая сводила с ума.

— Ты… — начал он.

Но я не дала ему договорить. Меня переполнила вся эта душевная буря, этот вечер, моя усталость, полное непонимание, как доискаться правды, эта его нелепая ревность и мои собственные метания. Я не хотела больше слов. Сомнений. Объяснений. Схватила покрепче недовольно пискнувшего Йорика, прижала к груди, повернулась и побежала вниз — по лестнице, в холл. К свету. К своему дивану. К чему-то простому и понятному.