Книга Нелюбимая жена-попаданка для герцога, страница 60 – Ульяна Соболева

Я молчала. Потому что не нашла, чем возразить.

А потом он встал. И начал кипятить воду.

И спрашивать, где что лежит.

И дал мне глоток отвара.

А я лежала. Слабая. Уставшая. Потная. Но впервые... с ощущением, что кто-то рядом не потому, что должен.

А потому что выбрал.

И от этого — внутри стало немного... легче. Даже жар отступил. Или это он, Райнар, поставил между мной и смертью свой мрачный, упрямый, ледяной силуэт.

Он двигался по комнате так, будто всегда тут был. Никакой торжественности, никакой «а я, между прочим, герцог». Просто мужчина, который по какой-то непонятной мне причине решил, что вон та поседевшая от температуры ведьма в постели — важнее, чем титулы, интриги и даже здравый смысл.

Руки у него, к слову, оказались вполне ловкими. Пока я лежала и кипела в собственном соку, он нашёл мой травяной мешок, залил ромашку и мяту, добавил ивовую кору и даже не забыл мёд. Клянусь, он читал мой список с настойками.

Или... слушал меня, когда я бурчала себе под нос?

— Ты, случайно, не переодетая Агнесса? — прохрипела я, разглядывая его профиль. — Мастерски имитируешь полезность.

Он не обернулся. Только тихо сказал.

— Я слышал, как о тебе говорили в деревне. Как смотрели на тебя крестьяне. Ты была там одна. Против болезни. Против смерти. Против глупости. И ты не ушла.

— Потому что кто-то должен был остаться, — пробормотала я. — А я не умею сбегать. Даже когда стоило бы.

Он подошёл. Протянул чашу. Я отхлебнула — горько, горячо, но уже не так противно, как в прошлые разы. Или это просто он стоял рядом, и вкус стал терпимей.

— А ты? — спросила я. — Почему ты не сбежал?

Он посмотрел на меня. Долго. Медленно. И глаза у него были не ледяные. Не враждебные. А... живые. И уставшие.

— Я тоже не умею.

— Ты просто хочешь чувствовать себя героем. — Я усмехнулась. — Появился, когда уже почти всё готово. Ушёл бы, и остался бы трагической фигурой — "О, если бы он пришёл!" А тут пришёл — и всё. Героизм обнулился.

Он хмыкнул:

— Ты неисправима.

— Тыне представляешь, насколько.

— Ты... — он сел рядом. — Безумная. Резкая. Без тормозов. Вечно с сарказмом на тубах. И с этим своим... котом.

— Василиус лучше половины твоих советников, между прочим.

— И всё же я здесь.

— А я болею, — напомнила я. — И заразна. И не в духе.

— Привыкаю. — Он провёл пальцами по моему лбу, аккуратно, почти неловко. — У тебя температура спадает.

— Это от твоих трав?

— От твоей дурости, что ещё жива. — Он откинулся на спинку кресла и посмотрел на потолок. — Я знал, что ты непростая. Но чтоб настолько.

— Я просто делаю, что должна.

— Я тоже.

Мы замолчали. Как бывает в таких моментах, когда слова уже не несут смысла, а просто есть. Сидим. Дышим. Я — чуть громче. Он — чуть чаще. Но рядом.

— Райнар, — сказала я, глядя в потолок, — если ты заразишься, я не буду тебя лечить.

— Врёшь, — спокойно ответил он.

— А вот и нет. Я тебе уже всё отдала. Травы. Время. Жизнь, почти. У меня теперь в приоритете — я сама.

— Тогда лежи и выздоравливай, упрямая ведьма. А я посижу. Просто так. Без истерик.

И он сидел. До самой ночи. Не уходил. Не ныл. Не звал никого.

А я— спала.

Под его взглядом.

С ощущением, что впервые за всё это безумие — я не одна.

И чума пусть только попробует.

Сознание возвращалось ко мне медленно, как капли мёда по ложке в морозную ночь — вязко, липко и с лёгкой примесью недоумения. Где я? Кто я? И почему у меня ощущение, что меня переехал 0б0з с кирпичами, а потом ещё сверху проехалась судьба на дровнях? Сначала пришло тепло. Теплое, настоящее, живое — как будто на груди у меня лежал пушистый кот. Постойте... так и есть. Василиус.