Книга Развод: я сжигаю мосты, страница 16 – Карина Семёнова

Я почувствовала, как заливаюсь краской: «Какая же я дура! Уже тогда нужно было задуматься. Я ведь вышла замуж, получила его фамилию, значит, все документы надлежало переделать!»

— Ну вот и хорошо, что документы есть, аломита Филлиакс. Можете легально оставаться здесь, попробовать найти хоть какую-нибудь работу. Или поезжайте обратно и забудьте обо всём.

— Неужели ничего сделать нельзя? А если слуги из дома алома Лексо подтвердят, что он называл меня женой?

— Он мог вас хоть женой, хоть Великой Праматерью называть. Нет документов — вы не жена. Только на территории Джанса. Но его законы не имеют силы в Мизе. Можете ехать в Джанс и там считать себя женой алома Лексо. А здесь вы ему никто.

От таких слов у меня, как я ни держалась, навернулись слёзы, туманной пеленой застлали глаза.

Я протянула хрустящие банкноты алому Брандо, надеясь, что их хватит заплатить за консультацию.

— Оставьте их себе. Всё, что могу для вас сделать.

— Спасибо, — еле выдавила я, убрала деньги и вышла, сквозь слёзы почти ничего не различая.

На ватных ногах я вышла из делового дома, остановилась на тротуаре. С дрожащими губами, сжатыми до белых костяшек кулаками, я клялась небу и самой себе, что этого так не оставлю.

«Я не прощу тебе своих слёз, Бартал. Ты, единственный кого я любила, кому доверила душу, тело, всю себя, именно ты предал, бросил на самое дно. Но я поднимусь. Я выберусь. Я смогу, я задавлю любовь к тебе. И когда я посмотрю тебе в глаза, ты поймёшь, что потерял больше, чем просто жену».

Я сжимала кулаки с такой силой, что аж пальцам стало жарко, будто держала в руках уголёк. Снова меня одолели слабость и дурнота. Я рвано, часто задышала, уронив голову на грудь. «Всё! Домой! В Айли. К маме и папе. Родители подскажут. Я не знаю, что делать. Хочу просто почувствовать, что всё ещё человек и хоть кому-то нужна».

Уже темнело. Надо было спешить, и я наняла экипаж. Хорошо, что ехать до главной дорожной станции было недолго — поездка вышла недорого.

Станция, вся в огнях и флагах, даже в это вечернее время встречала путешествующих сутолокой и шумом.

Не считаясь с расходами, почти на последние деньги я купила место в автокэбе: всё-таки он быстрее конного экипажа. Мне повезло, отправление было всего через два часа, а свободные билеты ещё оставались. Но это и понятно: самодвижущиеся кэбы, несущиеся с большой скоростью, до сих пор пугали, и многие по старинке предпочитали лошадей; да и стоимость поездки отталкивала дороговизной.

Я отыскала билет от камеры хранения. Он сначала намок в бурю, потом сох кое-как в кармане и теперь у него был такой вид, будто его собака жевала. Но всё-таки надписи на нём не стерлись, и я без проблем забрала свои вещи, которые оставила здесь ещё вчера — так спешила к Барталу, что не стала ждать, пока багаж перегрузят.

Еле дотащив тяжёлый чемодан и саквояж, я зашла в уборную и уставилась на себя в зеркало: бледная, синяки под глазами, всклокоченные волосы, мятая одежда.

«Больше похожа на бродяжку, — сокрушённо подумала я. — Нельзя таким видом маму с папой пугать. Давно пора привести себя в порядок. И я должна быть сильной. Должна со всем справиться!»

Из вещей я выудила чёрные дорожные штаны, просторную хлопковую блузку цвета мяты и лёгкую куртку из мягкой кожи. Остальное запихала обратно. Когда я переоделась, умылась холодной водой и причесалась, стала выглядеть намного лучше. У меня даже настроение чуть поднялось. Правильно мама говорит: упадок духа лечится заботой о себе.