Книга Из Загса - в драконье логово. Без права на пересмотр, страница 24 – Полли Пейдж

Мужчина, увидев ее взгляд, зло прорычал. Звук был низким, вибрирующим, и в нем слышалось что-то… нечеловеческое. — Даже и не думай, сумасшедшая! — его бархатный голос сменился на скрежещущий шепот. — Я не знаю, куда ты там собралась писать… — он нахмурил свои идеальные брови, явно не понимая слова «полиция», — …но жене не полагается так вести себя с ее мужем.

Последнюю фразу он произнес с особой, язвительной отчетливостью, внимательно наблюдая за ее реакцией, словно ожидая истерики или обморока.

Реакция оказалась неожиданной. Алиса услышав, что он ее «муж», а она его «жена», не закричала и не упала в обморок. Она… истерично засмеялась. Звонко, громко, почти до слез. Она даже захлопала в ладоши, как на неудачном спектакле.

— А-а-а! Я поняла! — воскликнула она, вытирая мнимую слезу. — Это Славик! Это Славик решил устроить для меня такой дешевый спектакль! Ну конечно! Нашел актеров по объявлению, снял этот… этот сарай! — Она окинула гостиную с оружием пренебрежительным взглядом. — Ну что, дорогой, бюджет на кольцо потратил на аренду замка?

Она сложила руки рупором и, набрав побольше воздуха, проревела так, что с потолка могла посыпаться пыль — Слаааавиииик! Выходиии! Мне нужно тебе пару «ласковых» сказать!!! Ну-ка не прячься!

Мужчина, которого она только что назвала «Славиком», отшатнулся, будто ее крик был физическим ударом. Его глаза, еще секунду назад полные гнева, округлились от чистого, неподдельного изумления. — Ты что, с ума сошла? — прошипел он. — Что это за… «Славик»? И к кому ты вообще обращаешься?

Алиса с прищуром, скептически осмотрела его с ног до головы. — Интересно… Мне ваше лицо кажется знакомым. Вы случайно в каком-нибудь историческом сериале не снимались? У вас там точно кто-то похожий был, второй план, без слов…

Мужчина сначала округлил глаза, потом с силой закрыл их и глубоко, глубоко вздохнул, словно пытаясь вобрать в себя все свое испаряющееся терпение. Когда он снова открыл глаза, в них уже не было ни ярости, ни изумления. Только холодная, властная уверенность. — Понятия не имею, что ты несешь, — произнес он тихо, но так, что каждый звук вбивался в сознание, как гвоздь. — Но точно знаю, что тебе сейчас нужно послушать меня. Напоминаю: ты — моя жена. И изволь вести себя как жене полагается — тихо и покорно.

Алиса вытаращила на него глаза. Услышать такое в 21 веке было верхом наглости. — Это мне то тихо и покорно? — фыркнула она, подбоченясь. — Ты смеешься? Нет? А мне вот очень смешно! — Она сделала шаг вперед, несмотря на то, что он был на голову выше. Десять лет жизни со Славиком научили ее не бояться мужской наглости, а давать отпор. — И значит так, — продолжила она, складывая руки на груди в позе ультиматума, — давай поставим разговор по-другому: отвечай немедленно. Кто ты такой? И почему мы вдруг являемся «мужем и женой»?

Мужчина смотрел на нее, и по его лицу было видно, что он переживает самую серьезную культурную и социальную драму в своей жизни, вероятно, за последние несколько столетий. Ни одна женщина, а уж тем более его жена, не смела так с ним разговаривать. Он тоже медленно сложил руки на груди — жест, полный недосягаемого величия и привычки к беспрекословному повиновению.

— Мне? Отвечать? Тебе? — он произнес это с таким неподдельным изумлением, будто она попросила его станцевать на столе. — Я — Кайн Вратис. Твой муж и повелитель. И это все, что тебе положено знать. Остальное — не дело твоего ума.