Книга Тайная помощница для ректора-орка, страница 27 – Татьяна Демидова

Я отпускаю многострадальное платье и сжимаю руки в кулаки на коленях. Взгляд ректора скользит по моим рукам, а затем возвращается к моему лицу. Мои щеки тут же вспыхивают.

— Считаешь, что твоих знаний третьекурсницы было достаточно?

— Моих знаний хватило, чтобы создать устройство, которое чуть не взорвало пол-академии, — усмехаюсь я горько и опускаю голову. — Мой ответ: нет, не достаточно. Особенно, чтобы предвидеть все последствия. Теперь я это знаю.

— Значит, ты и последствия контакта с дымом осознаешь?

Я сжимаю руки так сильно, что пальцы белеют.

— Да. Нервные расстройства. Разрушение магических каналов. Я чуть не уничтожила нас обоих. — Я говорю это почти шепотом, не в силах выдержать его взгляд. — Спасибо, что вы… что ты действовал быстро.

— Я пытаюсь понять, Кьяра, — он расцепляет руки и барабанит пальцами по подлокотникам. — Что двигало тобой? Отчаяние или слепая уверенность в себе?

В горле встает ком. Я резко вдыхаю и выдыхаю. Голос срывается, становится тихим и сиплым.

— Сначала отчаяние. Потом уверенность. А сейчас… — Я обвожу взглядом кабинет. — Снова отчаяние. Я не…

Горло сдавливает, я дышу глубоко, чтобы не заплакать. Ректор встает, подходит к полке, поправляет корешок завалившейся книги. Наливает воды из графина в два стакана, протягивает один мне.

Я пытаюсь благодарно ему улыбнуться, но получается натянуто, да и уголки моих губ нервно подрагивают. Беру протянутый стакан и жадно выпиваю половину.

Ректор возвращается в кресло. Свой стакан он даже не пригубливает.

— Ты считаешь, что твои причины оправдывают нарушение? — новый вопрос заставляет меня вздрогнуть.

— Я не знаю. Спасение семьи... казалось, что да. Но теперь я вижу цену, которую чуть не заплатила, — дергая плечом, я добавляю: — мои причины оправдывают это для меня. Но я понимаю, что для вас, как для ректора, они не могут быть оправданием.

Еще вопросы.

Много.

Я держусь.

Но следующий вопрос…

— И все же, Кьяра. Почему?

Я вскидываю на него взгляд. Он смотрит пристально, его взгляд, кажется, пытается проникнуть в самую мою суть.

— Ты одна из лучших моих студенток. В отдельных дисциплинах самая лучшая. Как бы то ни было, ты не могла не осознавать последствия. Осознавала же? — давит он голосом.

Закусив губу, я киваю.

Он прав. Полностью. Конечно, я все понимала.

Даже вероятность взрыва видела, но там была мизерная статистическая погрешность. Я решила, что нужно как следует подготовиться. Поэтому просчитывала все досконально, прежде чем решиться.

— Ты не могла не осознавать риски, — продолжает допытываться он. — Почему, Кьяра? Почему решилась?

Этот вопрос обезоруживает окончательно. В нем нет осуждения, только попытка добраться до сути. До той самой боли, что я так тщательно скрываю.

— Они сломали его! — вырывается у меня, а голос предательски дрожит. — Моего отца! Я видела, как он сломался. И я… я должна была что-то сделать. Должна была.

Даже зажмуриваюсь, прерывисто дыша, чтобы сдержать слезы.

Когда я открываю глаза, то вижу, что он смотрит на меня с таким пронзительным вниманием, будто пытается разобрать на винтики.

— Расскажи о контракте отца, — новый безжалостный вопрос, заданный ровным голосом.

— Это рабство, — умудрившись удержаться от слез, процеживаю я с застарелым отчаянием. — Они владеют всеми его идеями! Не только прошлыми, но и будущими! Он платит им девяносто процентов дохода. Мы едва сводим концы с концами. А они приходят и говорят, что он все еще должен.