Книга Тайная помощница для ректора-орка, страница 70 – Татьяна Демидова

— Дорхар… — вырывается у меня, наконец. — Пожалуйста…

Он не отвечает. Его рука всё ещё бескомпромиссно давит на моё спину. Но я облегчённо перевожу дыхание, услышав звон пряжки его ремня.

Мне немного страшно, ведь он говорил про наказание, мелькает мысль, не отшлёпает ли он меня. Но он обещал не причинять мне боли. Никогда.

Сердце бешенно колотится от шороха его снимаемой одежды. Всё внизу сжимается от сладкого, тягостного предвкушения.

Я вздрагиваю, чувствуя знакомое давление между ног. Его член, твердый и горячий, прижимается к моим половым губам. Давит, но не входит. Я непроизвольно двигаю бедрами, пытаясь принять его внутрь.

Дорхар позволяет ему немного скользнуть внутрь, я чувствую растяжение, обещание заполненности, но оно не продолжается!

Безжалостный ректор ласкает меня навершием сверху, раскаляя, заставляя истекать соком и пульсировать, но даже не думает погружаться в меня до конца.

И самое жуткое и восхитительное в происходящем, что всё, что было раньше между нами под влиянием эмориума — лишь пар зимой изо рта по сравнению с грозовой тучей.

Я извиваюсь под его рукой, ошеломлённая пониманием: никогда я так не хотела его, как сейчас. Я же сойду с ума, если он не возьмёт меня прямо сейчас!

— Дорхар, зачем ты так… — мой глухой стон.

Он убирает руку со спины, и тут же придавливает меня торсом. Его ладонь оказывается на моей шее.

— Я уже был в академии, здесь, в кабинете, — его голос звучит тихо и безжалостно прямо у уха. — Спросила бы меня сначала, прежде чем делала. Прежде чем собирала эту штуку.

— Я… я не думала… — пытаюсь я оправдаться, но он снова двигает бедрами, и крупное навершие его каменного члена проникает чуть глубже, заставляя меня захлебнуться стоном.

— Вот именно. Не думала. А должна была.

Он ловко ослабляет шнуровку на моей блузке, сдёргивает податливую ткань, обнажая плечи.

Его губы прижимаются к моей коже, и мои стоны усиливаются.

Дорхар знает каждое мое чувствительное место. Знает, что узоры его гибкого языка пониже моего уха заставят меня выгибаться, а укус в основание шеи — громко и протяжно застонать.

Он играет моим телом, как сложным инструментом, доводя до исступления, но так и не давая то, что оно требует.

Я вся горю. Внутри пульсирует влажная, болезненная пустота.

И он использует это знание. Он ласкает мою грудь, сжимает ее, заставляет соски твердеть и пульсировать желанием. Его пальцы снова находят клитор, и я уже не могу, я кричу, когда очередная волна накатывает и снова разбивается о его железную волю, так и не выйдя на пик.

Он снова вводит в меня навершие члена, дразня, но не заполняя, и я чувствую, как сжимаюсь вокруг него, умоляя без слов.

Но безжалостный ректор так и не входит в меня. Он дразнит. Истязает. Изощрённейшее наказание.

И самое ужасное: мое тело отвечает ему с восторгом и покорностью, совершенно точно желая совсем не конца этих искусных, опытных ласк, а исключительно их продолжения.

Только вот есть одно но. Не только Дорхар — знает меня. Но и я — знаю его.

И я точно знаю, что именно, даже в таком беспомощном положении, полностью в его власти, я способна ему сделать.

— Боишься, что если войдешь, то не сможешь остановиться? — мой голос срывается, становясь хриплым от испепеляющего желания.

— Молчи, — он рычит, его губы впиваются в чувствительнейшее место у основания шеи.