Книга Тайная помощница для ректора-орка, страница 71 – Татьяна Демидова

В то время как он снова убрал член, прижимаясь им к моему дрожащему бедру, а сам медленно гладит пальцами вокруг клитора.

Я закусываю губу, и сквозь пелену дичайшего возбуждения даже радуюсь, что он не видит моего лица и мою торжествующую усмешку.

— Не только же мне стонать под вами, господин ректор! Могу и поговорить.

— Кьяра! — его хриплый голос сейчас больше напоминает рычание.

Я чувствую давление его ботинка на внутреннюю сторону своих туфель — он вынуждает меня расставить ноги шире. Придавливает меня торсом, и снова упирается навершием между половых губ, начиная погружаться самой головкой.

Точно понимая, что именно я сейчас с ним делаю, я наношу идеально выверенный, отточенный словесный удар.

— Ты наказываешь меня за то… что я чуть не пострадала... а сам причиняешь мне самую сладкую боль!

Я выстанываю эти слова, выгибаясь под ним, пытаясь поймать хоть немного больше его плоти внутри себя.

— Где… тут логика, ректор? Мне больно! От того, что твоего члена во мне нет! Я хочу…

Его движение, резкое и яростное, обрывает мою тираду.

Он вгоняет себя до самого дна одним мощным, сокрушительным толчком.

Внутри всё растягивается, заполняется им полностью, и эта наконец-то обретённая полнота заставляет мое тело задрожать в ошеломлённом, испепеляющем блаженстве.

— Ох, ммм.. Дорхаррр…

Он замирает внутри, давая мне прочувствовать всю полноту его вторжения.

— Здесь нет логики, Кьяра, — у моего уха его низкий, хриплый рык. — И нет, тебе не больно. Никогда и ни за что не причинил бы тебе боль.

Дорхар начинает двигаться. Плавно, медленно.

— Я тебя уже слишком хорошо знаю, — хрипло шепчет он, прикусывая мочку, — и точно знаю, что с тобой сейчас делаю. Зато ты пока ещё не знаешь, насколько сильно тебе может быть подо мною хорошо.

Я уже не могу ему ответить. Я теперь один оголённый, пульсирующий нерв.

Его проникновения глубокие, размеренные. Неумолимо нарастающий темп.

Он берёт меня, уже не дразня, не мучая. Теперь это яростный, необузданный шторм.

Его бёдра бьют в меня с силой, раскачивая тяжёлый стол, его руки держат меня в железной хватке.

Каждый толчок — это и наказание, и обещание, и утверждение его прав. Кабинет переполнен нашим тяжёлым дыханием, влажным звуком соединения наших тел, моих бессвязных, оглушительных стонов.

Он вколачивается в меня, и с каждым движением во мне поднимается новая волна, горячая и всепоглощающая.

Я не могу дышать, не могу думать. Я могу только чувствовать. Чувствовать, как он заполняет меня до предела, как его тело становится центром моего мира.

— Дорррхааа… — мой крик разрывает тишину кабинета, отскакивая от звуконепроницаемых стен.

Из его груди вырывается глухой протяжный рык, и следующий толчок обрушивает меня в беспощадный, сокрушительный экстаз.

Всё моё тело вздрагивает, выгибается, оргазм накатывает на меня с такой силой, что у меня темнеет в глазах. Судорожные спазмы моего лона сжимают его член внутри, и я кричу, впиваясь пальцами в полированное дерево стола.

Но моя пульсация не останавливает безжалостного ректора. Он явно ждал её. Его проникновения становятся лишь точнее и вывереннее. Расчётливые, мощные толчки, от которых стол скрипит и шатается.

Я даже не узнаю свой голос — это хриплые, животные вопли. Сгораю от стыда от своей несдержанности и возбуждаюсь от этих звуков ещё сильнее.