Книга Путь кочевника, страница 34 – Владимир Кривоногов

Стены лабиринта бросали чахлые, прозрачные тени. На свету странникам было неуютно, они хотели уйти в тень, пусть даже в такую призрачную, словно вуаль смерти на лице покойника, лишь бы укрыться от собственного страха. В такие дни ноша не тяготила, она становилась спасением. И чем тяжелее она была, тем приятнее было ее тянуть. Чувствовать, как лямки до боли врезаются в загрубевшие плечи, как пот струится по лбу и спине на подъемах, как шея трещит от напряжения — это освобождало, делало страх менее осязаемым. Но только не сейчас. Сейчас ноши были легки, пусть и слабо поскрипывали на ухабах. Сейчас они защищали от удара в спину. Они не давали страху расти.

Кан остановился, достал из повозки поленья, развел небольшой костерок и поставил кипятиться воду для чая. Дуга лабиринта уже много дней изгибалась и уводила их вправо. Рукав просматривался достаточно хорошо в рассеянном свете солнца, и Кан то и дело бросал острые взгляды то в одну, то в другую сторону.

Почему они еще не напали? Чего ждут? У них нет припасов, нет дров или запаса воды, по крайней мере не столько, сколько у нас. А ведь им еще идти назад!

Костер они жгли всего пару раз, да и то только ночью и в безветренную погоду. Они же не знали, что дым стелется над лабиринтом даже в полный штиль. Об этом всегда помнит только бывалый странник. Даже Тиа в одну из ночей проснулась, почуяв запах дыма. Она вся съёжилась, затряслась, словно от холода, прижалась спиной к боку Кана и долго не могла заснуть. Кан же и вовсе почти перестал спать. Каждую ночь он ждал нападения, ведь преследователи были так близко, и каждое утро он поднимался измотанным и разочарованным. Он чувствовал, как нервы его истончились от постоянного натяжения. Еще немного, и он заболеет, как случалось временами с его матерью, когда она долго волновалась за сына.

Горячий чай помог. Душистые листья наполняли память уютными образами Бутылочного Горлышка. Кан посмотрел на Тию, хотел улыбнуться, но встретив ее взгляд, передумал. В нем прятался не обычный страх неизвестности, звенящее напряжение перед боем, а самый настоящий ужас, и он нарастал. Кану захотелось обнять Тию, прижать к себе, поцеловать и сказать что-нибудь успокаивающее, но он не мог, боялся быть неуклюжим, сделать только хуже. Он мог лишь ободряюще ей улыбнуться, но и это утешение оказалось ему недоступно. Такой ужас возникает в минуты неминуемой смерти, даже хуже — безумия.

— Ты боишься? — глухо спросил Кан.

Тиа вздрогнула, словно от пощечины, поспешно задвинула панику на задворки сознания, вышла на свет, попыталась изобразить немой вопрос на лице. У нее плохо получилось.

Она опустила взгляд и покивала.

— Тех, кто идет следом?

— Нет, — Тиа секунду помолчала. — Того, что они могут сделать.

Кан немного расслабился. Она думает, что их преследуют дикари. Но это не они, он был уверен. Каждый странник, если однажды встречался с дикарями, запоминал их до конца жизни.

— Нас преследуют люди из Семи Дорог, возможно, — успокаивающе произнес он. — Я там кое с кем повздорил.

В ее глазах мелькнул проблеск надежды и тут же угас.

— Знаешь, как побороть страх?

— Как?

— Надо дойти до края. Повернись к нему лицом и иди навстречу, пока не упрешься в стену. Страх, как ядовитый газ в громадной пустоши. Кажется, что у него нет границы, что он везде, заполняет все вокруг, но дойдя до края, ты поймешь, как он мал — умещается всего лишь в твоей голове.