Книга Сбежавшая невеста Дракона. Вернуть истинную, страница 44 – Арина Лунная

Я намываю первую попавшуюся тарелку с такой яростью, что чуть не разбиваю её.

— Чтобы избавиться от тебя, — тихо говорит Альберт, явно прочитав мои мысли. Его голос звучит прямо у моего уха, заставляя вздрогнуть. — Окончательно. Чтобы убедиться, что ты не вернёшься.

— Но я же и так ушла! — вырывается у меня. Я с силой ставлю миску на стол. — Я здесь! Я не претендую ни на что! Чего она боится? Чего ей ещё от меня нужно? Джонатан? Я и так его прогнала!

— Может, ты что-то имеешь? — предполагает Альберт. Его размытый силуэт следует за мной по пятам, пока я выхожу из кухни. — Что-то, что принадлежит ей? Или что может ей навредить? Документы? Письма?

Я безнадёжно махаю рукой, направляясь к западной палате.

— Ничего у меня нет. Только эта развалюха, — я останавливаюсь и смотрю на свои руки, — и… это. Но она не знает. Не может знать.

— Может, ты не та, за кого идёт бой? — голос Альберта звучит задумчиво. — А просто разменная монета в чужой игре. Угроза её положению. Напоминание о том, что было. Или, может, ты раскрыла еще не все свои тайны? Может, эта больница… может, именно в ней есть то, что так нужно твоей сестре?

От этих слов становится ещё холоднее. Весь день я хожу как в воду опущенная, при каждом скрипе половиц вздрагиваю, ожидая нового подвоха, нового нападения из тени. Но день проходит на удивление спокойно. Слишком спокойно. Настолько, что даже эта умиротворяющая тишина кажется зловещей.

К вечеру, когда солнце начинает клониться к закату, окрашивая небо в кроваво-красные и лиловые тона, я слышу далекий, но отчетливый стук, от которого замирает сердце. Он становится все ближе. Четкий, размеренный, не скрываемый топот копыт. Это не одинокий всадник. Несколько. Целый отряд. Они скачут сюда. Целенаправленно. Не сбавляя хода.

Ледяной комок страха сжимается у меня в желудке, перехватывает дыхание. Я замираю посреди коридора с тряпкой в руках, вся превратившись в слух. Кровь стучит в висках в такт этому зловещему стуку.

— Думаешь, снова ее проделки? — шепчет Альберт, и его присутствие ощущается прямо у моего плеча. — Прислала кого-то… с официальным визитом?

— Нет, — выдыхаю я, и почему-то это знание приходит ко мне само собой. — Она предпочитает играть грязно. С помощью теней, чужими руками. Это… это что-то другое.

Топот становится всё ближе, громче. Вот уже слышен храп разгоряченных лошадей, скрип кожаных седел, лязг металла. Они останавливаются прямо у ворот. Раздаются грубые голоса, приказы.

Сердце колотится где-то в горле. Я медленно опускаю тряпку. Затем направляюсь к выходу. Не бегу, не прячусь. Я выхожу во двор, навстречу тому, кто приехал. Ветер треплет мои растрепанные волосы и подол старого платья, заставляет ежиться от прохлады. Я чувствую, как по рукам пробегают мурашки, и глубоко внутри, в самой сердцевине, загорается знакомое, тревожное покалывание. Магия просыпается, отвечая на опасность, на вызов, на адреналин, что пульсирует в крови.

Я останавливаюсь посреди двора, прямо напротив распахнутых ворот. Мои босые ноги твердо стоят на прохладной земле. Руки сжаты в кулаки по бокам. Я поднимаю подбородок и смотрю на всадников, застывших в золоченой рамке заката.

Я готова.

Амелия

Топот копыт затихает, и наступает звенящая от напряжения тишина. Я стою, зарывшись пальцами босых ног в холодную землю, и смотрю на всадников. Трое стоят впереди, а остальные человек десять позади них.