Книга Герцогиня на службе у Короны. Кровь и Дух 2, страница 227 – Вера Ширай

За грохотом перекатываемой по коридору бочки Феликс почти пропустил едва слышные, осторожные шаги. Инстинкт сработал раньше мысли — он отступил в сторону и прижался к стене так, чтобы распахнувшаяся дверь скрыла его от того, кто поднимался наверх.

Замок тихо щёлкнул. Дверь медленно открылась, пропуская внутрь маленькую фигуру в тёмном плаще. Человек вошёл так тихо, будто не касался пола вовсе.

Громкий, резкий хлопок: Феликс с силой захлопнул дверь, перекрыв выход.

Но девушка и бровью не повела. Её лицо всё так же скрывал капюшон. Стоя к нему спиной, она лишь опустила голову, будто задумалась на мгновение…

И медленно — слишком медленно для пойманной на месте преступления — начала снимать перчатки. Одну. Потом другую. Пальцы её двигались спокойно, без спешки, без дрожи, будто дверной хлопок был всего лишь порывом ветра, а не угрозой за её спиной.

Я перечитала письмо ещё раз.

Место встречи было указано так нелепо, почти по-детски, что я невольно улыбнулась.

«Я буду ждать тебя у Сладкой Кружки, в тот час, когда заканчивается смена и здоровый мужик уходит по делам. Я тебя найду.»

Я остановилась посреди улицы.

Мне нужно было хоть как-то настроиться на предстоящий разговор, но в голове не было ни плана, ни подготовленных слов. Пустота — и спутанные чувства.

Я сама не понимала, что хочу сказать ему, что хочу услышать в ответ.

Я закрыла глаза, глубоко вдохнула и медленно досчитала до десяти, пытаясь собрать рассыпавшиеся словно бусины мысли в одну линию. Затем снова подняла взгляд вперёд.

На углу, едва различимая сквозь мелкий дождь, качалась вывеска «Медовая Кружка». Таверна выглядела пошарпанной, уставшей от собственной славы: потемневшие ставни, облупившаяся краска, трещины по стенам, будто морщины на лице старого актёра, который слишком долго играет одну и ту же роль.

Даже днём перед входом толпились завсегдатаи — кто с кружкой в руке, кто с куском хлеба, кто просто пришёл посмотреть на проходящих мимо. Они громко смеялись, спорили, ругались, словно этот клочок улицы принадлежал только им.

Место шумное, людное и совершенно неподходящее для леди.

Но о нём слышали все — даже те, кому не пристало знать подобные заведения.

Я поправила капюшон, скрыв лицо в глубокой тени, и кивнула сэру Алдрету, показывая, куда нам нужно идти. Мой провожатый лишь недовольно поджал губы, но спорить не стал — промолчал. Он шагал рядом, слегка ускоряя шаг, будто надеялся опередить меня и всё же отговорить.

— Скажите, сэр Алдрет, — тихо произнесла я, не останавливаясь. — Сколько людей герцога вы можете насчитать на этих улицах? Видите ли вы его рыцарей, переодетых в разнорабочих, которые уже в десятый раз перетаскивают одну и ту же бочку? Или вот в тех «загульных пьяниц», что сидят на холодной брусчатке и слишком внимательно следят за прохожими?

Он посмотрел на меня с полным недоумением, явно не желая отвечать. Но взгляд его всё-таки проскользнул по улице, задерживаясь на людях, о которых я говорила, и выражение его лица из заинтересованного сменилось на тревожное, понимающее.

— Я войду в таверну, — сказала я спокойно. — Как видите, место уже полностью под охраной, мне ничего не угрожает. И я уверена: внутри меня встретит мой муж. А вы подождите тут.

Сэр Алдрет поднял руку, сказал несколько слов, пытаясь меня остановить, но я лишь кивнула в сторону шумной толпы у входа.