Книга Герцогиня на службе у Короны. Кровь и Дух 2, страница 34 – Вера Ширай

Среди детей — трое, рождённые от богини Любви и бога Хаоса. Младшие боги соблазна и наслаждения, разврата и игры. Они были красивы, как само искушение, и опасны. Их влекла земля — вотчина Бога Созидания, где жили смертные, любящие и страдающие.

Каждый из младших богов обладал потрясающей внешностью, воплощением человеческих фантазий, и у каждого из них были свои цели и желания.

Элион, бог экстаза, страсти и желания. Его появление обращало сердца в огонь: толпы пели, плакали, смеялись и сходили с ума, едва он бросал взгляд. Его смех вызывал в груди у людей ощущение счастья — и его же исчезновение оборачивалось пустотой, страшнее смерти.

Морэн, бог сомнений и греха. Он подталкивал, выпускал наружу скрытые желания. Одно прикосновение, и человек начинал слышать себя: голоса, что он прятал, вожделения, которых стыдился, страхи, что сводили с ума. Он открывал изнанку человеческой души.

Килиан, бог ярости, боли. Бог тихого, вязкого страдания, что живёт в утрате, в забытой любви, в одиночестве. Бог открытых ран, и не проходящих болезней. Всё прекрасное в его присутствии приобретало оттенок конца. Радость умирала на губах, смех превращался в слёзы.

Но однажды братья нашли трещину в невидимой границе миров — лазейку, и сквозь неё спустились в мир людей.

Они пришли и посеяли хаос. И мир всколыхнулся. Смеялись и плакали одни и те же губы, во время боёв воины бросали оружие, чтобы обняться или умереть в песне. На балах дамы рыдали от радости и горя одновременно, убивая своих соперниц. Всё было искажено.

В этом мире, насыщенном новыми яркими чувствами, Килиан увидел её — Атею, дочь правителя. Гордую, живую, словно сама весна, и прекрасную настолько, что даже боги замирали.

Но в сердце Килиана не было любви — только жажда. Он сошёл к ней, сказал слова, от которых ломается воля. И она — та, что никому не склоняла головы — не дрогнула и перед ним.

Он взял её невинность не как дар, а как трофей силой. И, насытившись, исчез, оставив ей то, что нес в себе всегда — страдание. А потом, смеясь, поведал братьям о своем успехе, как о победе в детской игре.

Атея молчала. День. Два. Неделю. Её взгляд померк. От неё отвернулся отец. Её покинул жених — ради чести своего рода и другой невинной невесты. Слова девушки никто не слушал, её слёзы считали капризом.

И тогда, в один рассвет, она поднялась на скалу за городом — ту, с которой открывался весь мир — и шагнула в пустоту. Её тело разбилось о камни, а душа ушла.

Долгое время Килиан наслаждался свободой, как зверь, вырвавшийся из клетки. Он странствовал по землям, заходил в города, говорил с королями и нищими, пил вино у ручьев и шептал свои тайные слова в уши правителям.

Младшие боги — он и братья его — несли с собой дары и проклятия. Одни земли они заливали золотом и наслаждением, в других устраивали игрища: целые города становились пешками в их забавах. Как коты с мышами — играли, прежде чем добить.

Но всё это наскучило Килиану. Пиры, танцы, поклонение, страдания — всё стало пресным и серым. И тогда он вспомнил её. Атею. Ту, что не просила, не умоляла, не ждала — но запомнилась больше всех других.

Он вернулся во дворец короля. Король седой и одинокий сказал слова, от которых согнулся сам младший бог.

Сын его умер от хворей, а дочь… Дочь сбросилась со скалы. «Позор убил её», — сказал старик, и в голосе его не было ни злобы, ни слёз. Только пустота. И в эту пустоту провалился Килиан.