Книга Баронесса. Эхо забытой цивилизации, страница 147 – Дарья Верескова

Объяснять герцогу, что я просто боялась, что обвинения всплывут потом, уже на территории баронства, я не собиралась. Вряд ли он поверит, что мой собственный муж с лёгкостью мог бы отправить меня в обитель на Скорбном Хребте. Наказание плетьми сейчас было для меня спасением от возможных будущих расследований.

Я почти хотела этого.

Хотела закончить с этим и наконец вернуться к стеклу, которое у нас впервые получилось.

Не знаю, действовал ли кто-то из семьи мужа против меня, но они явно просчитались. Вряд ли они ожидали, что я выберу наказание у соседа и предпочту публичное истязание плетью долгим разбирательствам или месяцу в обители Первородной.

— Нет. Я не могу позволить этому случиться, — прорычал герцог. Его тёмные, полные ярости глаза смотрели на меня так, словно моё решение причиняло ему физическую боль.

Одно дело — загонять женщину в ловушку, и совсем другое — наблюдать, как её наказывают плетью по твоему приказу?

— Приступайте, Ваша Светлость. Сдержите своё обещание.

***

Теоден Дрейгорн

— Пять, — тихо отсчитывал рядом с ним мужчина, которого он не раз видел сопровождавшим Талиру. Кажется, его звали Сирил.

Сирил с ужасом наблюдал, как его хозяйку наказывали плетью, и похожее выражение страха застыло на лицах других присутствующих.

Женщин почти никогда не подвергали такому наказанию. В большинстве случаев они выбирали отправиться в обитель Первородной — хотя оттуда возвращались уже не теми, кем были прежде.

Зачем?! Почему она хотела этого?

Он мог бы отсрочить расследование, найти безумца, осмелившегося донести на баронессу, и…

Прежде всего, не убить его собственными руками.

— Четыре.

Сухой хлопок кожаной плети рассек воздух, и, со свистом опускаясь на тонкую женскую спину, заставил Талиру впервые вскрикнуть низким, надрывным голосом. Сквозь одежду он заметил кровь — её нежная кожа треснула.

— Остановитесь! — хрипло выкрикнул он, чувствуя, как внутри что-то умирает вместе с её криком боли.

Как? Как он мог позволить этому случиться на его землях? Женщина, которую он считал своей, о которой хотел заботиться, которую мечтал одаривать мехами и драгоценностями, сейчас была привязана к столбу, словно преступница, истекая кровью. Его письма, его просьбы — ничто не остановило этого момента, она в последний момент признала свою вину.

Теоден шагнул к столбу, приблизившись к Талире, и осторожно поднял к себе её маленькое лицо. Она почти безжизненно лежала на столбе, обмякнув от усталости и боли. В какой-то момент ему даже показалось, что она потеряла сознание.

Измученные синие глаза едва сфокусировались на нём, сквозь пелену боли. Она была вся в поту и мелко дрожала, светлые волосы прилипли к бледному лицу, и Теоден жаждал отвести их, дать ей воды, развязать её, унести от этого грязного, окровавленного помоста, далеко-далеко.

— Талира, прошу, остановись, скажи, что не согласна с наказанием. Я всё улажу, тебе не придётся ничего делать, — тихо шептал он.

Он никогда никого так не умолял.

Теоден не мог сам остановить наказание или взять его на себя. Она не была его вассалом, его женой или подопечной. Талира была женой его соседа и совсем мелким, независимым феодалом. И осознание того, что он не имеет никакой власти, уничтожало его изнутри.

Наконец, немного придя в себя, девушка только слабо, сквозь боль, улыбнулась и покачала головой. Только теперь он заметил слёзы, смешавшиеся с потом на её лице.