Книга Хрущевка княжны Соколовской 3, страница 34 – Полина Змееяд

Как только мы приступили, я поняла, для чего Краузе потребовалась темнота. Он решил убить двух зайцев разом: во-первых проверить, насколько хорошо я с помощью стихии могу чувствовать окружающее пространство, во-вторых – научить меня создавать нечто вроде воздушных иллюзий.

– Мы начнем с тренировок в темноте, чтобы зрение не отвлекало тебя от концентрации, – инструктировал Эдуард, пока я по его заданию ловила маленькие кусочки бумаги, кружащиеся по комнате. Видеть их оказалось гораздо труднее, чем массивные предметы, и пару раз я путала поток ветра, созданный Краузе, с одним из таких клочков.

– Затем продолжим в саду. Сейчас, когда листья уже опали, создавать иллюзию ложного следа проще всего. И наконец, после того, как освоишь ее, еще раз продемонстрируешь свой контроль при использовании приема удушения. Раз уж ты все равно выучила его без моего ведома, то хотя бы докажи, что достойна им пользоваться.

К тому моменту, как Краузе закончил, я уже сжимала все обрывки бумаги в руке.

– Теперь прочти, что на них написано, – потребовал наставник, когда я протянула ему собранные листы.

Что?!

– Но это невозможно, – растерялась я.

Сами клочки-то едва различала с помощью ветра. И как понять, какие буквы написаны на листе бумаги?

– Сосредоточься, – проигнорировав мои возмущения, Краузе встал спиной к лестнице, намекая, что пока не выполню задание, отсюда не выйду. – Если хочешь играть во взрослые игры, будь добра разжиться стоящими картами.

Я покорно сосредоточилась, и вскоре даже начала чувствовать впадины в тех местах, которых касалось перо. Но различить за ними текст по-прежнему не получалось.

– Не могу, – после минут двадцати бесплотных усилий констатировала я.

– А лезть с допросом к директору галереи можешь? Назначать встречу с художником без моего ведома можешь? – Эдуард почти шипел, не отходя со своего места ни на миллиметр. – Я тебе ясно сказал: сиди дома, перебирай бумаги. Ты ответила, что все поняла. И раз уж ты настолько смышленая, то будь добра, догадайся, как прочесть этот документ.

Он злился. Первое время тренировки скрывал это, но теперь ясно дал понять: на этот раз я полезла туда, куда соваться не следовало. И судя по тому, что он взялся учить меня новым полезным навыкам, отступать уже поздно.

Я тоже разозлилась. Мог бы и объяснить, что делать: он наверняка знает, как прочесть текст. И, желая назло Краузе справиться с задачей, снова сосредоточилась на бумаге. Но перо неизвестного автора записи оставляло неравномерные линии, и они никак не складывались в единый текст. Нужен какой-то другой метод, но какой?

Окончательно убедившись, что прежняя тактика не работает, я взглянула на лист так, как посмотрела бы на него, если бы проверяла чью-то комнату целиком: быстро, вскользь. И наконец поняла: надо смотреть не на приложенные усилия, а на плотность бумаги!

С печатным текстом навеное такой фокус не пройдет, а вот с рукописным – очень даже. Плотность бумаги в том месте, где на ней остались чернила, значительно отличалась. Сосредоточившись на этой разнице, я быстро начала различать отдельные буквы.

Повозившись с рваными кусками, как с паззлом, я вскоре собрала целую записку. Некто размашистым почерком небрежно вывел на большой странице лишь несколько слов:

«Если справится – представьте ее мне».