Книга Хрущевка княжны Соколовской 3, страница 41 – Полина Змееяд

– Выходит, вы никому не доверяете. В этом мы с вами похожи, и потому мне трудно допустить мысль, что моя будущая супруга будет брать на себя серьезные дела. Это унижает меня как мужчину и…

– Я не ваша будущая супруга, к счастью. И… вам я доверяю, – прервала его я, опасаясь, что если он пойдет в своей мысли дальше, то мы точно ни о чем не договоримся.

– Если бы доверяли, остались бы дома, – отрезал он.

И возразить-то нечего. Черт!

Я замолчала, не найдясь с ответом, осмотрелась и на этот раз выругалась, не скрывая эмоций: пока мы спорили, сестры пропали из виду, а лошади плелись по дороге, по которой мы точно не проезжали в прошлый раз.

– Где мы? – спросила я у Влада, который, судя по настороженному взгляду, тоже заметил что-то странное. – Надо срочно вернуться к девочкам.

– Я не узнаю эту часть леса, возвращаемся, – скомандовал Тарковский как-то нервно.

– Как это не узнаете? – удивилась я, разворачивая кобылку. – Разве вы не часто тут катаетесь?

– В том то и дело, что часто, – Влад повел плечами, и по этому жесту я поняла, что ему крайне не по себе.

Да что происходит?! Почему он мне ничего не объясняет?

Мы двинулись назад. Холодный осенний воздух уже пощипывал щеки и я не отказалась бы от чашки горячего чаю, но вокруг, куда ни брось взгляд, видела только почти голые стволы деревьев и кустов, торчащие из желтой листвы. Дорога убегала куда-то вверх и за пригорок, мы находились в самой низине и я даже толком не могла понять, как далеко и в какой стороне остались шатры.

– Что-то не то, – я по привычке позволила сквозняку прокатиться вокруг, охватывая местность мысленным взглядом, но ничего странного не обнаружила. Все те же рыхлые листья и сучковатые ветви берез, изредка разбавленные зеленой хвоей высоких сосен.

Тишина вокруг вдруг стала казаться зловещей. Только сейчас я поняла, что не слышу птиц, да и гомон людей, который прежде доносился с поляны, теперь совсем стих.

Я усилием воли заставила себя ослабить поводья, чтобы еще больше не нервировать и без того беспокойную лошадь, и уже собиралась потребовать у Тарковского объяснений, как вдруг он схватил меня за руку и дернул, вынуждая пригнуться почти к самому седлу. В следующий миг над деревьями прогремел выстрел, и Влад, пошатнувшись, едва не свалился с седла, но каким-то чудом сумел удержаться.

Не успела я оглянуться, чтобы понять, откуда стреляли, как Влад ударил по крупу кобылки, и она пустилась бежать.

Ну уж нет, я не могу уйти и оставить его одного!

Кое-как совладав с поводьями, я сумела направить лошадь на широкую тропинку, которая огибала овраг. Осознание, что нужно немедленно что-то предпринять, вытеснило из груди страх, а из головы – пустые мыли.

Призвав все силы, какие могла, я прогнала по земле сильный порыв ветра, отчего в воздух взметнулась волна опавших листьев. В этот момент раздался еще один выстрел, кобылка подо мной дернулась и начала валиться вперед.

Помогая себе стихией, я успела выскочить из седла до того, как она, подогнув передние ноги неловко завалилась на бок. Подхватив юбки, нырнула за широкий ствол сосны и снова взметнула в воздух листья, перекрывая нападавшему обзор. А потом, как учил Краузе, погнала воздушный поток, котрой теперь почти полностью имитировал очертания моего тела, вверх по склону.