Книга Фантазма. Девять искушений, страница 158 – Кайли Смит

А вот Женевьеву, казалось, волновало только одно – она расспрашивала Блэквелла обо всем, что приходило ей в голову.

Каково это – быть призраком?

Тебя не беспокоит, что твоя одежда выйдет из моды?

Или что ты безнадежно отстал от последних технологий?

Ты когда-нибудь видел машину?

Сколько людей умерло здесь при тебе?

Сколько у тебя…

Офелия не знала, к чему относится последний вопрос, но оборвала Женевьеву, прежде чем она успела его закончить. Надо отдать должное Блэквеллу – он терпеливо отвечал на расспросы. И казалось, даже наслаждался вниманием Женевьевы, пока они бродили по особняку. От этого где-то глубоко внутри нее зародилась боль. Офелия предпочла не обращать на нее внимания, полностью сосредоточившись на поисках.

Все коридоры и помещения в других крыльях дома выглядели почти идентично тому, где была заперта Офелия. Включая обеденные залы, библиотеки и случайные чуланы. Вскоре они поняли: это одни и те же комнаты, каким-то образом размещенные в разных линейных плоскостях и наложенные друг на друга в разных карманах вселенной. Этого оказалось достаточно, чтобы у Офелии пошла кругом голова, но стало понятнее, почему она нашла вырезанное имя отца именно в своем крыле. Технически это значило, что участники могли оставлять сообщения для других групп. Досадная деталь, если учесть, как сильно Офелию волновали поиски Женевьевы.

– Я открыт для предложений насчет названия, – пошутил Блэквелл, прервав ход мыслей Офелии и вернув ее к нелепому разговору.

– Давайте подумаем, что у нас общего… – бросила Женевьева, первой спеша по коридору в новую комнату. – Мы все очень привлекательны.

Ухмылка Блэквелла стала шире.

– Это правда.

Офелия бросила на сестру негодующий взгляд.

– Умоляю, не раздувай его эго еще сильнее.

– Да, она этого не любит, – пошутил Блэквелл. – Предпочитает, чтобы этим занимался я.

Офелия ткнула его локтем под ребра, и у нее запылали щеки. Блэквелл запрокинул голову и расхохотался, и ей снова пришлось бороться с болью, подступившей к груди. Потому что, хотя они с Женевьевой воссоединились, а Блэквелл самозабвенно смеялся, она могла думать лишь об одном – через два дня все это закончится навсегда.

– А как насчет… – начала Женевьева, но осеклась: нечто маленькое и призрачное мелькнуло у ее ног. – О! Пушистик! Ты вернулся.

– Пушистик?! – хором переспросили Офелия и Блэквелл.

Женевьева посмотрела на них.

– А как еще его называть?

– Его зовут По, – улыбнулся Блэквелл, подошел и взял кота на руки.

– Нечестно, ты можешь его гладить, – надулась Женевьева.

– Не волнуйся, невелика потеря, – заверил Блэквелл. – Вообще-то, он ужасный мерзавец.

По вырвался из объятий Блэквелла, словно его оскорбили.

Офелия прочистила горло.

– Ладно, думаю, пора спать. Мы исходили все лестницы и обыскали каждую комнату, и безуспешно. Я ужасно устала.

Женевьева фыркнула.

– Разумеется, особенно если учесть, как много энергии вы, вероятно, сожгли чуть раньше.

Офелия вспыхнула в миллионный раз за последний час, а на губах Блэквелла заиграла коварная ухмылка.

Он подошел к Офелии, убрал с ее лица прядь волос, заправив их за ухо, и сказал:

– Мне ужасно нравится твоя сестра.

– Я спать, – пробормотала Офелия, игриво отмахнулась от его руки и направилась к выходу. – Следовало догадаться, что вдвоем вы будете невыносимы.