Книга Фантазма. Девять искушений, страница 2 – Кайли Смит

Офелия смутно осознавала, что сестра спускается по скрипучей лестнице следом за ней, но слишком погрузилась в воспоминания, чтобы предупредить Женевьеву об ужасной сцене. Офелия мысленно пробежалась по последним событиям, пытаясь убедиться, что достаточно раз постучала по изголовью кровати и прикоснулась костяшками пальцев к правильному узору на стене, прежде чем заснуть. Но она знала: она все сделала правильно. Ее навязчивые мысли уже стали обыденностью. Это не ее вина. Невозможно. Она все сделала идеально.

На мгновение ей захотелось оставить труп как есть и вернуться в постель с уверенностью, что он исчезнет утром, как и все навязчивые мысли. Только когда всхлипнула Женевьева и в воздухе запульсировала сила, Офелия принялась за дело. Она крикнула Женевьеве, чтобы та нашла коробок спичек, бросилась через особняк в кабинет матери и принялась обыскивать комнату в поисках семи черных свечей, необходимых для совершения заклинания. Время было на исходе – скоро окно возможности закроется навсегда.

Теперь Офелия стала старшей из Гриммов. Умерев, мать превратила ее в нечто большее, чем просто сироту.

Торопись, время истекает, – прошептал в ее сознании Голос Тени, преследующий каждую ее мысль. – Если ты пропустишь окно, будут последствия.

Офелия прогнала голос и окунула два пальца в собственную кровь – стараясь не попасть дальше круга свечей, не сломать его и не испортить единственное, чему училась всю свою жизнь. Пора. Одиннадцатый час. То, что она решит сделать дальше, изменит ее безвозвратно. Она может не заканчивать заклинание и остаться такой, какая есть, – единственной версией себя, которую она когда-либо знала. А может заплатить цену и получить наследие своей семьи.

– Тебе не обязательно это делать, Офи, – прошептала Женевьева в темноте. Почти умоляюще.

И все же Офелия не могла стать той, на ком закончится магия семьи. Этот ритуал изменит ее сущность, но отказ от магии сломит ее дух. Потребность быть хорошей, преуспевать во всем, чего от нее ожидают, глубоко укоренилась в костях, стала неотъемлемой частью души.

Закрыв глаза, Офелия прошептала заклинание, которое читала каждую ночь, словно греховную молитву, – с тех пор как научилась говорить. Жар пламени усилился, когда она закончила шептать, – из-за горячего воздуха пылало все тело. Горелый, горький аромат обжег нос. Запах магии.

Когда с ее губ сорвалось последнее слово, черные свечи погасли одна за другой. Клочья обсидианового дыма завертелись по кругу, она залезла под воротник расстегнутой ночной рубашки и кровью нарисовала алый знак прямо над сердцем.

Потом они принялись ждать. Офелия с нетерпением. Женевьева с опаской. Температура в поместье упала на десять градусов, тишина стала гнетущей, а темнота – неподвижной. Офелия внезапно почувствовала со всех сторон прожигающие кожу взгляды. Глаза тех, кого она не могла увидеть. Пока не могла.

Они ждали в темноте – как казалось, мучительно долго. Большие часы в фойе еще не пробили полночь, но заклинание уже наверняка должно было сработать. Может, она где-то ошиблась, может, неправильно или недостаточно внятно произнесла слова. Может, она полная и абсолютная неудачница…

Из горла вырвался крик, когда кости и каждый сантиметр кожи внезапно прожег огонь. Офелия упала вперед, на руки, позвоночник хрустнул и выгнулся в неестественной дуге, а с губ сорвались стоны боли, когда магия матери затопила ее тело. Она прижалась лбом к земле, попав лицом в лужу крови, а ее голос охрип от криков. Женевьева подошла и положила руку ей на спину, пытаясь утешить, но не в силах сделать ничего больше – только наблюдать.