Книга Темная судьба, страница 57 – Ив Ньютон

— Не могу, — бормочу я.

— Можешь, — резко возражает Уильям. — Ты слишком много думаешь. Кровь не реагирует на мысли. Она реагирует на волю, на голод, на инстинкты.

Я закрываю глаза, пытаясь прикоснуться к той первобытной части меня, которая пробудилась, когда я выпила Бенца досуха. Голод теперь всегда со мной, постоянный спутник, прячущийся под моей кожей.

— Найди в себе жажду, — инструктирует Уильям, его голос становится тише, почти гипнотизируя. — Позволь ей разгореться, но не позволяй ей поглотить тебя. Направь её. Направь в нужное русло.

Серебристый свет мерцает под моей кожей, когда я тянусь к тому тёмному уголку внутри себя. Я чувствую вкус меди на языке и призрачное ощущение горячей крови, текущей по горлу. Мои клыки непроизвольно выдвигаются вперёд.

— Да, — бормочет Уильям. — А теперь обратись к своей сущности.

Я направляю своё сознание к чаше, представляя, как серебряные нити моей силы стекают с кончиков пальцев в кровь. Мгновение ничего не происходит. И тогда я чувствую это — связь, тонкую, как паутинка, но безошибочную.

Кровь в чаше дёргается.

— Ещё, — требует Уильям. — Раздели её. Выяви плазму, клетки, энергию внутри.

Я напрягаюсь сильнее, связь усиливается. Кровь движется, циркулируя в чаше. У меня перехватывает дыхание, когда я вижу тонкие струйки прозрачной жидкости, отделяющиеся от красной.

— Вот и всё, — говорит Уильям, и в его тоне слышится нотка одобрения. — Теперь отдели красные клетки от белых.

На лбу у меня выступили капельки пота, несмотря на утреннюю прохладу. Это кажется неестественным и навязчивым, как будто я нарушаю что-то священное. Но в то же время это кажется правильным, как будто я наконец-то использую мышцы, которые атрофировались от неиспользования.

Кровь разделяется ещё больше, различные компоненты образуют в чаше чёткие слои. Меня переполняет гордость за эту маленькую победу.

Затем Уильям выбивает чашу из моих рук.

Связь резко обрывается, и мой череп пронзает острая боль. Я задыхаюсь и отшатываюсь назад, когда чаша с грохотом падает на пол, а кровь разбрызгивается алой дугой.

— Что за хрень? — рычу я.

— Слишком медленно, — холодно говорит Уильям. — В настоящем бою нерешительность означает смерть.

— Это не нерешительность, я училась.

— Одно и тоже, — он достаёт из-за спины ещё одну чашу. Она больше, кровь внутри темнее, почти чёрная. — Ещё раз. И на этот раз не просто отделяй её. Контролируй её.

Си-Джей делает шаг вперёд.

— Ей нужен перерыв, Харрингтон.

— Коллекционеры не оставят её в покое, — парирует Уильям, не отводя от меня взгляда. — Они заберут её и выставят в музее. Живой, но с таким же успехом она могла бы быть и мёртвой.

— Она никому не принесёт пользы, если ты сломаешь её первым, — вставляет Кассиэль.

Уильям игнорирует их обоих, его пристальный взгляд прикован ко мне.

— Ну? Ты уже сломлена, Изольда?

Его вызов воспламеняет что-то во мне, вспышку упрямой гордости, которая заглушает усталость.

— Пошёл ты.

На его губах появляется улыбка, хищная и довольная.

— Вот это моя королева. А теперь сделай это снова.

Я сосредотачиваюсь на новой чаше, на этот раз более настойчиво добиваясь связи. Кровь реагирует немедленно, поднимаясь из чаши толстым столбом, который парит в воздухе.

— Хорошо, — говорит Уильям. — Теперь придай ей форму.

Я сосредоточенно хмурюсь, представляя, как кровь обретает форму. Она изгибается, постепенно образуя неровную сферу.