Книга Обманутая жена дракона, страница 39 – Властелина Богатова

— Я дал тебе имя. И будущее.

— Потому что был обязан, — добавляю я. Хотя мне не следовало этого делать, я не за тем пришла, чтобы выплескивать обиду и претензии, но сдержаться оказалось сложнее.

Альвис посмотрел на меня тяжело и мрачно.

Я отворачиваюсь от его взгляда. Ног не чувствую, только жар на щеках и звон в ушах. Внутри — тугой ком из горечи и злости.

Он не двигается, только пальцы постукивают по поверхности стола, будто отмеряют время — и терпение.

— Если ты думаешь, что после развода станешь свободна — это самообман, — наконец говорит он. — У Ройнхарда влияние. У него связи. Он не позволит тебе уйти. Не из принципа. Из-за гордости. Ты для него — поражение, и он этого не стерпит.

Он делает паузу, взгляд сверкает под тяжёлыми веками.

— Другой мужчина даст тебе защиту. От него. От слухов. От осуждения, которое разорвёт тебя на куски в любом светском кругу. От множества последующих неприятностей, которые ты даже не можешь предугадать.

Сжимаю пальцы, ногти врезаются в грубую ткань сумочки, меня начинает трясти. Кажется, что в комнате стало меньше воздуха. Реальность, будто хищник, сбросила маску. Она не даёт шанса на побег. Не предлагает выхода. Только требования, только условия.

Я ведь и правда думала… Думала уехать. Забраться куда-нибудь подальше, к тишине. У матери были какие-то связи за границей — но кто откроет двери женщине, сбежавшей из столицы с именем, запятнанным скандалом, да ещё и с животом? Кто возьмёт в круг, кто даст работу? А ребёнок? Какая у него будет жизнь? Чужой среди чужих, без права на возврат, без имени, без защиты.

Тошно. Губы становятся сухими, и на секунду я чувствую, что ноги не держат. Всё, на что я надеялась, рушится будто карточный дом.

Отец сидит передо мной — не как тот, кто может помочь. Как напоминание: в этом мире ты становишься сильной, либо тебя раздавят. И я больше не уверена, что смогу.

Альвис смотрит на меня — выжидающе, спокойно, как будто всё это просто обсуждение стратегии, а не моя жизнь.

— Ты умная, — произносит он словно между прочим. — Но ты уже сделала выбор, когда вышла за него. Не получится сбежать. И ты это знаешь, — отставляет стакан, тяжёлое стеклянное дно стучит о лакированное дерево стола, как решающий приговор судьи.

Сердце стучит оглушительно, кровь отливает от лица, и как-то мутит.

— Но я не хочу замуж, — горло давит. — Это исключено.

Альвис смотрит на меня так, будто я только что заявила, что не желаю дышать.

— Почему?

Я закрываю рот и убегаю взглядом от ответа.

— Почему? — повторяет вопрос и смотрит так пристально, что кажется: уже что-то подозревает.

Чувствую, что меня к стенке прижали, тело сжимается будто в узел.

— Мне не нужен другой мужчина, — отвечаю.

Сама мысль об этом вызывает отторжение. Ройнхард был единственным мужчиной в моей жизни, и я не хочу больше никого.

— Всё-таки ты чего-то не договариваешь. Что, Шерелин? Тебе нужно быть со мной сейчас предельно честной, тогда я смогу тебе помочь. Доверие — это такая хрупкая вещь, она требует откровенности, если не будет правды, наш разговор бессмысленный. Ты любишь мужа?

— Он растоптал мои чувства! — вздёргиваю подбородок, а у самой всё дрожит внутри. — И предал.

Он не сразу отвечает. Только пристально смотрит, будто пытается заглянуть сквозь меня, выудить то, что я сама не до конца готова признать.