Книга Обманутая жена дракона, страница 90 – Властелина Богатова

Лицо Ройнхарда искажается, будто он и вправду получил пощёчину. Скулы напряжены, на виске дёргается жила.

Он делает шаг вперёд, слишком близко. Его грудь почти касается моей, тёплое дыхание обжигает щёку. От него пахнет силой и свежестью, едва уловимым мускусом и чем-то знакомым, до боли родным. Его тень накрывает меня с головой, будто я поймана в ловушку.

— Я думал не только о себе, Шерелин, — голос низок и густ, вибрирует где-то в груди. — Я обеспечил тебя всем! Каждое украшение на тебе, каждый шелк твоего платья — это я сделал, чтобы ты не знала нужды.

— Вот именно! — выдыхаю я, чувствуя, как спина вжимается в стену. — Ты думал о своём статусе. О том, как будет выглядеть твоя жена, чтобы не упасть в грязь лицом.

Он резко замолкает. Его глаза — тёмные, как омут, и в них та же опасность, что в шаге хищника перед прыжком.

— Скажи мне честно, Шери… — он произносит моё уменьшительное имя так, будто ласкает его языком, и оно отзывается дрожью в коленях. — Если бы у меня не было ни титула, ни состояния… ты бы всё равно вышла за меня?

Он склоняется чуть ближе, так, что его губы почти касаются моего уха. На миг мне кажется, что он сейчас дотронется. И сердце сбивается с ритма.

Я замираю, и в эту паузу слышно лишь его дыхание.

Он снова это делает — загоняет в угол, вынуждает меня обнажать душу.

Его рука ложится на стену рядом с моей головой, и пространство между нами исчезает.

— Ты… ты клялся перед алтарём в верности. И предал эти клятвы, — почти шепчу я, стараясь не поддаться обжигающей близости. В его глазах вспыхивает огонь — гнев, боль, и что-то ещё, от чего внутри всё предательски сжимается. — Я не прошу вернуть прошлое. Я прошу отпустить меня. В разбитую чашу не налить воды, Ройнхард.

Молчание сгущается, тяжёлое, вязкое, будто воздух насытился железом.

Он дышит резко, ноздри раздуваются, плечи вздымаются и опадают. Кулаки сжаты. И всё равно он не отступает — напротив, его тянет ближе.

Зачем я ему? Просто как трофей? Как красивая ширма? Беттис моложе, соблазнительнее. Так почему я? Или…

Нет. Нельзя. Эти мысли — яд.

— Даже если тебе удастся удержать меня силой, — смотрю ему прямо в глаза, чувствуя, как дрожь пробегает по коже, — ты получишь лишь пустую оболочку. Душа никогда не будет твоей. И разве тебе, привыкшему к победам, понравится такая кукла?

Мой голос срывается на хрип, будто горло перехвачено его близостью.

Я отталкиваюсь от стены и отворачиваюсь, готовая уйти, но чувствую, как едва заметно скользит по локтю его пальцы — не задерживая, но оставляя след.

— Я ошибся, — глухо бросает он мне в спину.

Слова пронзают, заставляют остановиться.

Не оборачивайся, Шерелин. Но тело не слушается.

Его шаги быстрые, решительные, и вскоре он снова у меня за спиной. Его ладонь почти касается плеча, и только в последний миг он сдерживается.

— Я просчитал всё — кроме тебя. Я думал стратегиями, отрицал чувства. Считал их слабостью. Но просчитался.

Сердце гулко колотится, в висках пульсирует боль. Я сжимаю кулаки, ногти впиваются в кожу, оставляя кровавые луночки. Медленно поворачиваюсь к нему.

— Ничего уже не вернуть. У тебя будет Бетисс. Она родит тебе наследника. И ты забудешь обо мне.

Он замирает, лицо снова становится маской, но между бровей залегает глубокая складка. Его пальцы чуть дрожат, и я вижу, как он сжимает их за спиной, чтобы не потянуться ко мне.