Книга Благословение небожителей. Том 2, страница 33 – Мосян Тунсю

Принц устоял, но на следующем же шаге споткнулся о трупы. Он упал на грудь мёртвому правителю и прохрипел:

– Отец? Матушка?

Как в бреду, он тряс бездыханные тела, но те уже не могли проснуться и ответить. Тогда принц в отчаянии повернулся к Се Ляню, в страхе широко распахнул глаза и спросил:

– Учитель? Что вы творите? Что вы наделали? Советник!

И Се Лянь услышал собственный голос – как будто издалека:

– Поделом им.

* * *

Спал Се Лянь недолго, плохо, много вертелся и наконец упал с кровати на пол.

Он протёр глаза и поморщился, вспомнив прескверный сон. Повезло, что какая-то вещица у него за пазухой пребольно впилась ему в грудь и тем самым разбудила. Он нащупал её под одеждой и вытащил. На ладони лежала пара игральных костей – тех самых, из Дворца невероятного наслаждения.

Перед его мысленным взором снова заметались языки пламени; картина была мутная, словно в тумане, но он отчётливо видел силуэт юноши в красных одеждах, что стоял средь бушующего огня и пристально следил за ним. Се Лянь вздохнул: «Ох, уцелело ли что-то от дворца Саньлана? Если меня изгонят с Небес, я не смогу возместить ему ущерб. Мне же и продать нечего… Придётся годами, да нет, сотню лет… чего уж там – всю жизнь с ним расплачиваться буду!»

Поглядев немного на кости, принц сложил ладони лодочкой, потряс кубики и бросил на пол. Они перевернулись несколько раз и замерли.

Как он и думал: удача, которую одолжил ему Хуа Чэн, вся вышла. Он загадал две шестёрки, а выпали единицы. Се Лянь невольно улыбнулся и покачал головой.

Вдруг за спиной раздались шаги, и принц на мгновение замер. Улыбка исчезла с его лица, а затем он поспешно убрал кубики с видного места.

Кто мог явиться в такое время? Не Цзюнь У – его поступь нетороплива и степенна. Было в ней нечто схожее с манерой Хуа Чэна: тот тоже двигался расслабленно, порой даже лениво или развязно. Вот что объединяло Небесного Владыку и князя демонов – незыблемая уверенность в себе. А походка человека, что приближался к принцу, была совсем иной – лёгкой, едва слышной. Се Лянь обернулся и не поверил своим глазам:

– Это вы…

Гость был облачён в чёрный халат. В лице ни кровинки, губы бледны – всем обликом он напоминал ледяного призрака. Мужчина одновременно походил и на бога войны, и на бога литературы… Явился не кто иной, как Му Цин.

Заметив удивление Се Ляня, он приподнял бровь:

– А вы кого ожидали увидеть? Фэн Синя? – Не дожидаясь ответа, он приподнял полы одежд, переступил через порог и добавил: – Не думаю, что он придёт.

– Зачем вы здесь?

– Цзюнь У посадил вас под домашний арест и запретил его высочеству Тайхуа приближаться, но обо мне-то речи не было.

На вопрос он так и не ответил – ну и пусть, Се Лянь не стал дальше допытываться. Му Цин внимательно осмотрел убранство нового дворца Сяньлэ, потом повернулся к принцу, смерил того взглядом и внезапно бросил ему что-то – в воздухе мелькнула тень. Се Лянь поймал предмет левой рукой и присмотрелся: то оказался бутылёк из светло-голубого фарфора.

Лекарство.

– На вашу правую руку смотреть страшно: сплошное кровавое месиво, – холодно пояснил Му Цин.

Се Лянь неподвижно стоял, сжав в кулаке флакон и не сводя глаз с гостя.

Чего он добивается? С тех пор как принц вознёсся в третий раз, Му Цин будто только и ждал, когда того снова сошлют на землю, и никогда не отказывал себе в удовольствии поехидничать. Теперь же, когда Се Ляню грозила настоящая ссылка, бывший соратник вдруг подобрел и даже принёс лекарство. Такая резкая перемена в поведении настораживала.