Книга Проданная под венец, страница 6 – Наташа Фаолини

Я слышу смешок сбоку, но когда резко поворачиваюсь, то на лице Даркаса не обнаруживаю улыбки, он вообще на меня не смотрит, откинув голову он глазеет в потолок и, кажется, отсчитывает секунды.

Тем временем за шторой начинается обсуждение: женщины едко комментируют каждый звук, просачивающийся в зал из-под тонкой занавески.

— Быстро приступили, — слышу брезгливый голос одной из своих тетушек, — не к добру такое распутство.

— Но стоит отдать должное, Лайла тиха и скромна, как и подобает.

— Если бы ее заботила скромность, она бы позаботилась об этом ужасном скрипе, не позволила бы нашим ушам слышать звуки непотребщинь! — выплевывает тетушка.

— Да-да! Как она в глаза нам утром будет смотреть? — подхватывает настроение тетушки одна из дальних родственниц.

— Уверяю вас, он воспользуется ею и утром вернет семье.

Я вздыхаю и закрываю уши руками, нет сил слушать.

Что же такого я должна сделать, чтобы их мнение обо мне стало другим?! Я всхлипываю и вдруг чувствую шевеление в стороне.

Тагрос уходит и к ложу подходит мой муж, вытянув руку над простыней он одним резким движением делает надрез на своей ладони и алая жидкость капает вниз, впитываясь в ткань.

Слезы градом начинают льются из глаз, то ли из-за перенапряжения, то ли из-за крови, я испуганно вскрикиваю и поднимаюсь, чтобы подбежать к нему и отнять из рук острое лезвие.

— Что вы творите? — шепчу я, оглядывая глубокую рану на его руке.

— Не волнуйтесь, — окидывая меня взглядом сумрачных глаз тихо отвечает он, — это случится только когда вы сами захотите, и уж точно не под носом у кучки южных сплетниц.

Даркас стискивает руку, и я вижу легкое свечение, просачивающееся сквозь пальцы, а когда он разжимает ладонь рана становится в два раза меньше и уже не кровоточит.

— Слышали?! — зашумели женщины в зале. — Мне показалось или она вскрикнула?!

— Точно. И я слышала. Вот же позорница, дух разврата вселился в Лайлу, и она посмела почувствовать вожделение, не иначе! Обе дочери этого рода с гнильцой.

Я жмурюсь, чувствуя, как щеки опекает огнем из-за стыда. Даркас ведь тоже слышит все это, слышит, как старые женщины меня обсуждают.

— Идем, — слышу шепот возле уха, а когда отрываю глаза, то вижу перед собой протянутую руку.

Хватаюсь за его ладонь, чувствуя, как печет под ребрами от невыразимой благодарности. До выхода из шатра смотрю на его мужественный профиль и сердце пару раз трепыхается, как птица с подбитым крылышком.

Он проводит меня до спальни и останавливается рядом с дверью.

— Завтра утром мы отправимся в Олвирн, у вас есть ночь, чтобы попрощаться с домом.

Он на минуту застывает, словно ждет еще чего-то, в полутьме, разбавляемой лишь тусклым светом Луны из коридорного окна я вижу, что он смотрит на меня, отпускает мою руку и разворачивается уходить, когда я чувствую, как с диким ревом меня пронзает чувство одиночества, словно взмывший в небо дракон, потерявший свою истинную.

Хотя истинных пар не встречалось уже три сотни лет, с тех пор, как последний дракон, способный полностью контролировать две ипостаси был повержен, а его истинная убита на алтаре. С тех пор драконы могут оборачиваться только наполовину, отращивать крылья и когти, но взмывать в небо им больше не позволено.

Но одиноко мне не поэтому. Просто Даркас оказался не настолько ужасным, как я думала, а еще мне не хочется оставаться одной после той грязи, в которую меня макнули тетушки. После того, как родители меня продали, а родной отец заставил глотнуть яду.