Книга Проданная под венец, страница 94 – Наташа Фаолини

— Почему?

— Тебя нашли рядом со святилищем в день самой лютой зимы за последнее столетие, бушевавшей на юге, нашли не сразу, потому что ты даже не плакала. Нам сказали, что ты пролежала в снегу неделю или, по крайней мере, несколько дней, перед тем, как тебя нашли, но ты была полостью невредимой. Маленький сопящий комочек в белой пеленке. Тебя переправили в столичный приют.

Я растерянно смотрю на свои руки, пытаясь осмыслить правду. Моя жизнь начала в снегу холодным, зимним днем. В такой же час она и закончилась, там, на Севере, когда я потеряла Даркаса и Джози.

— Что это было за святилище? — спрашиваю хрипло.

— Подножье храма богини Литы.

— Сотворительница нашего мира, — выдыхаю потрясенно.

— Говорят, она спит уже несколько тысяч лет и не присматривает за своими детьми, заселившими ее мир, — качает головой отец и отводит взгляд.

Я чувствую его волнение. В этой реальности я стала единственной дочерью своих родителей, и вся их любовь сосредоточилась на мне. Их отношение ко мне сильно поменялась, но истина осталась такой же.

— Вы мои отец и мама, — говорю тихо, — и всегда будете ими, спасибо, что не оставили меня в приюте.

На глазах у отца выступают слезы.

Той ночью я сплю плохо. Слышу детский плач и почти уверена, что это голос Джози.

Она зовет меня, зовет свою маму.

Несколько раз я просыпаюсь в холодном поту, а утром решаю отправиться в храм Литы.

Говорят, ее святилище было самым первым сооружением, вокруг которого и построились все города и выросла столица. Никто не знает кем был возведен храм — сведения давным-давно утеряны.

Тихо спускаюсь по лестнице, надеясь не разбудить родителей, но в гостиной натыкаюсь на отца. Он сидит на диване со стаканом виски в руках и воспаленными глазами смотрит в окно. Спал ли он сегодня?

— Лайла, — хрипит папа, не поворачивая головы, — пойдешь туда?

— Хочу знать где меня нашли...

— Знаешь, дети в приюте тебя боялись, потому что даже в четыре года ты была необычной. Воспитатели говорили, что ты можешь заглянуть в душу и знала все, даже самые потаенные секреты окружающих тебя людей. Уже тогда у тебя был взрослый взгляд.

— Я была маленькой, не помню ни одного дня в приюте.

Отец поднимается и пошатываясь идет ко мне, придерживаясь за спинку дивана.

Подойдя ближе, он едва не спотыкается, и я подхватываю его за руку.

Сегодня как никогда папа кажется состарившимся, он уже не тот здоровый мужчина, которым был пятнадцать лет назад. Он всегда славился своей выносливостью, но даже сильнейших из нас время не щадит.

— Отец...

— А если она заберет тебя, Лайла? — спрашивает дрожащим голосом, стискивая меня за предплечья. — Я много думал об этом. Если... если именно она отправила тебя в этот мир? Выжить лютой зимой, когда тебе от силы несколько недель, что это, если не ее помощь?

— Пап, я вернусь до полудня. Все будет хорошо.

— Я поеду с тобой!

— Мама испугается, если никого не застанет дома. И тебе нужно поспать.

— Я не пущу тебя одну! Ты моя единственная дочь! — выкрикивает он и падает на колени, хватаясь за мою руку. — Пожалуйста, Лайла...

— Хорошо, встань, прошу тебя, — я опускаюсь рядом и обнимаю его поникшие плечи, — если хочешь, я не стану никуда ехать.

— Я помню тебя крошечной, тебе было четыре годика, когда мы встретились, — хрипит он, — одного взгляда было достаточно, чтобы я понял — теперь ты моя дочь.