Книга Фабрика воспоминаний, страница 74 – Клелия Ренуччи

Брели долго, под мощным снегопадом, в стоптанных башмаках. Через пять дней Ориана начала отставать от полячек, которых подгонял ветер свободы и боязнь быть пойманными Советами. Жанна помогала подруге идти, а той с каждым днем становилось все хуже. Они попытались укрыться в овчарне, но ее хозяева прогнали их, опасаясь за свое имущество. Спустя какое-то время Жанна и Ориана заметили у дороги заброшенную хижину, вошли внутрь, еле переставляя ноги, и вскоре забылись сном. Когда Жанна проснулась, Ориана, склонившая голову на плечо, уже не дышала. Жанна сложила руки Орианы на груди и прикрыла ей веки, молясь, что чья-нибудь милосердная душа похоронит ее подругу, после чего продолжила путь, леденея от холода, печали и изнеможения.

Габриэль застонал от отчаяния. Ориана. Его Ориана. Нет, нет, нет… Ну почему Жанна оставила ее в этой хижине?.. Ориана полежит еще немного и проснется. Обязательно проснется. Ради Луизы, ради Джакомо, ради себя. Именно так и никак иначе. Снежок, залетающий в окна, оживит ее. Разве можно умереть, когда свобода уже близко? Да как смеет Жанна городить подобную чушь? Зачем она это говорит? Чтобы нагнать пафоса? Выразить трагическую иронию? Подруга Жанны скончалась накануне победы ранней весной сорок пятого в какой-то жалкой лачуге? Звучало слишком жутко, чтобы быть правдой, и Габриэль просто не верил ее словам.

Чем дальше, тем больше он утверждался в мысли, что Ориана осталась жива. Габриэль то пребывал в унынии, то ощущал прилив энергии и собирался приняться за расследование с нуля, разыскать других свидетелей, других товарок Орианы по лагерю, чьи воспоминания непременно окажутся более достоверными. Почему бы не заглянуть в память узниц-полячек? Дабы не упустить ни единой мелочи, ему придется выучить польский, и что с того? Столкновение с невозможным не охладило пыл Габриэля.

Он заболел и провел неделю в бреду. Эдуард даже приглашал в дом врача, однако Габриэль отказался от каких бы то ни было лекарств, обвинив доктора и старшего брата в желании отравить его на манер ваффен СС.

— И не надейтесь! Я вам не подопытный кролик! — кричал он. — Поставьте мне лучше пиявок, этот метод лечения признают эффективным все, от Мольера до Флобера!

Понемногу придя в себя, Габриэль прекратил нести околесицу и погрузился в угрюмое молчание. Эдуард не понимал, что спровоцировало кризис. Он предложил позвать в гости Сару, но брат, едва услышав об этом, запаниковал и снова пришел в возбуждение, уверенный, что Сара придет наказать его. Этот эпизод продлил его болезнь еще на три дня, и только потом Габриэль постепенно снова стал прежним.

Роуз и Микки прохаживались по тенистым тротуарам Маунт-Вернон-стрит в Бостоне. Американское турне мюзикла «Что-то гнилое», в котором они теперь исполняли главные роли, подходило к завершению. Они объехали много штатов, побывали во Флориде, Северной и Южной Каролине, а также в Огайо, Оклахоме, Техасе, Теннесси и даже в Юте и Калифорнии. Неспешно прогуливаясь, друзья вспоминали важные моменты этого незабываемого приключения продолжительностью без малого полгода.

Когда они выступали в Сакраменто, неподалеку от Сан-Франциско, Роуз подумывала о том, чтобы наведаться в места своего детства, но, утомленная перелетами, отелями, автобусами и репетициями, отказалась от мысли поехать в район Сансет и встретиться с Джойс и друзьями из «Общества какофонии». Размышляя об этом сейчас, Роуз испытывала облегчение, ибо не знала, что могла бы сказать старой подруге матери, так поддержавшей ее в юности. Нынешняя жизнь Роуз настолько отличалась от той, которую вели Джойс и остальные, что, к сожалению, им не о чем было бы говорить.